Мода в саване

— С Джорджией и Рэймондом у Папендейков? — уточнил он. — Да, я вас помню. Боюсь, что я хуже разбираюсь в моде, чем должен, — прибавил он извиняющимся тоном. — Мама, в смысле Джорджия, старается меня увлечь, но пока что не получается. Подобные интересы могут возникнуть позднее, как вы считаете?

— Думаю, что это необязательно должно быть врожденной склонностью, — бодро ответила Аманда. — Ну, мы пойдем обратно. Ты с нами?

— Пожалуй, нет, спасибо, — ответил мальчик, усаживаясь обратно. — Мне надо почитать, а на солнышке так тепло.

Аманда взглянула на тяжелый зеленый том.

— Задание на каникулы?

Он кивнул.

— «Айвенго».

— Тяжело идет? — сочувственно спросил Кэмпион.

— Ну, его же писали в спешке.

Это соображение было высказано совершенно спокойно и без всякого осуждения — просто сухая констатация факта.

— Немножко театрально, как мне кажется. Мне такие люди в жизни не встречались. Пока что, — добавил мальчик после паузы с осторожностью, вновь напомнившей о его возрасте.

— Это все очень верно, но на твоем месте я бы не стал так писать в эссе, — заметил мистер Кэмпион.

Мальчик ошарашенно взглянул на него.

— Господи, конечно нет! — воскликнул он и улыбнулся Кэмпиону так, словно они обладали каким-то тайным знанием об учителях.

Они пробыли в саду дольше, чем думали, и завтрак уже закончился. Повсюду стояли пустые бокалы, пепельницы были переполнены, и обычно радостная комната выглядела уныло. В окно было видно, как люди идут в сторону ворот.

Аманда принялась искать свою сумку, а Кэмпион вышел в холл. В дверях он остановился. Джорджия стояла спиной к нему и смотрела на лестницу.

— Я сейчас, — бросила она Деллу через плечо. — Иди пока что в повозку.

Кэмпион решил, что не стоит уходить одновременно с ними, и по-прежнему оставался в дверях гостиной, когда по лестнице торопливо сбежала Вэл с какой-то коробочкой в руках.

— Осталась только одна, — сказала она. — Знаешь, как принимать? Раствори в воде и выпей залпом.

— Спасибо, дорогая, ты мне просто спасла жизнь, — ответила Джорджия и взяла коробочку, не глядя на Вэл. — Я побегу. Он меня ждет у порога, словно собачка. Спасибо большое.

Она двинулась к выходу, а Вэл ошеломленно смотрела ей вслед, приоткрыв рот. Кэмпион взглянул на нее, и тут она увидела его.

Она вздрогнула, издала какой-то невнятный звук и бросилась обратно. Кэмпион удивился и, вопреки здравому смыслу, забеспокоился. Он уже хотел было побежать за сестрой — и, послушайся он себя, события пошли бы совсем другим путем, — но в этот момент в холл снова вошла Джорджия.

— Где Гайоги? — спросила она, буквально светясь от радости. — Дорогой, он вернулся! Рэймонд нашелся. Совершенно не в себе, видимо, пил всю ночь, как последняя свинья. Сразу пошел к себе. Сказал, что часик поспит. Пусть спит, правда? Он же должен сегодня улететь. Даже если это будет последнее, что он сегодня сделает.

Глава 10

Обед, данный Аланом Деллом в честь отправления на Уланги в зале «Дега» «Цезарева двора», проходил в неформальной обстановке. Если не считать выступления Таузера, небольшой речи, произнесенной Деллом, а также высказываний глав различных отделов «Аландела» и нескольких слов, которые промямлил пилот, все было исключительно неформально. Несмотря на величественный самолет из цветов на ледяном постаменте, который возвышался в центре подковообразного стола, а также заботливо припасенные Гайоги позолоченные сувениры и улангийские груши — омерзительные фрукты, с большим трудом привезенные в Англию и поданные к столу милосердно утопленными в кирше, что несколько приглушило их невыносимый запах, — атмосфера была теплой и дружественной.

Гармонию нарушало только отсутствие Рэмиллиса. Этому было предложено множество причин — как вслух, так и шепотом.

Таузер — самодовольный и старомодный политик, в котором природное прямодушие так неудачно сочеталось со стремлением выглядеть как можно более прямым и честным, что все автоматически (и совершенно ошибочно) подозревали его в неискренности, — с утомительными подробностями изложил свою версию причин отсутствия Рэмиллиса. В этой истории некие больные родственники испускали дух в дальних уголках острова, совершались далекие путешествия, и изнуренный, но благородный Рэмиллис из последних сил стремился к семейному очагу, где любящая жена убеждала его отдохнуть, прежде чем подвергнуть себя очередному испытанию в виде героического перелета.

К несчастью, эта речь произвела на публику даже худшее впечатление, чем подлинное положение вещей. К тому моменту как благородный оратор сменил тему, все были убеждены, что сэра Рэймонда в стельку пьяным принесли на полицейских носилках, а сейчас он лежит без сознания на полу в парикмахерской. Пилот и штурман переглянулись и философски пожали плечами. Это были жилистые юноши с ясным и равнодушным взглядом, присущим новой, совершенно удивительной породе людей, выведенной то ли из воздуха, то ли исключительно для пребывания в воздухе. Главное, чтобы их груз не впадал в буйство, — остальное им было безразлично.