Кристофер Бруард

Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис

Введение

Это книга о моде и городе. Точнее, это книга о моде и ее роли в жизни лондонцев в современную эпоху. Ее теоретическую основу составляют великолепные работы последних лет в области культурологии, истории дизайна и искусства, архитектурной критики и теории, экономической и культурной географии, социальной и экономической истории[1]. Несмотря на то что авторы некоторых новаторских исследований признают необходимость установить связь между историей места, вестиментарной культурой и ключевыми аспектами модерности, основополагающая роль моды в процессах изменения города и формирования столичных идентичностей до сих пор игнорировалась либо принималась как нечто, не требующее пояснений

[2].

Подобная близорукость ученых отчасти объясняется повсеместным присутствием моды в повседневных ритмах городской жизни и ее вызывающей неуловимостью. Это, по всей видимости, привело к тому, что модная одежда не попала в поле зрения историков с более «серьезными» политическими интересами или склонных опираться исключительно на эмпирику. Относительно малое количество опубликованных в этой области работ также является результатом склонности многих ученых отвергать моду как поверхностный симптом современности, вместо того чтобы воспринимать ее, наравне с архитектурой, кино и изящными искусствами, как двигатель прогресса. Мода вдобавок подобна самой столице: она несет в себе множество различных значений, а потому ее анализ отнимает так много сил. Это и конкретный предмет, неизменный, осязаемый, ткань, соединенная швами, граница между телом и окружающим миром – и основная практика демонстрации своих вкусов и своего статуса. И территория производства и потребления объектов и мнений – и событие, зрелищное и рядовое. Это феномен, подчиненный циклической смене природных и коммерческих сезонов, подверженный вспышкам авангардизма и постоянно обновляющий и воздвигающий себя на старых традициях и воспоминаниях. Благодаря этим общим свойствам городá и моды обретают жизненную энергию, которая требует более полного объяснения и помогает определить структуру и направленность нижеследующего текста.

Ввиду отсутствия обширной литературы о городе и моде, я хочу начать это исследование с того, чтобы выделить из массы работ, посвященных теоретическому подходу к исследованию городской культуры вообще, три методологических формулировки. Хотя все три предлагают лишь ограниченный узкий подход к практике конструирования вестиментарной истории города, каждый из них был по-своему полезен мне, когда я формулировал рабочую концепцию изучения моды в пространственном и временном контекстах; такую концепцию, которая позволяла бы выйти за рамки досадных ограничений, наложенных различными дисциплинами, и принять во внимание уникальные обстоятельства, которые оставили на лондонской моде свой особый эмоциональный, экономический и эстетический отпечаток. Автор первого текста, работающий в сфере, которая, на первый взгляд, кажется далекой от тем, волнующих историка моды, литературовед Джулиан Уолфрис обратил внимание на репрезентацию Лондона в литературе XIX века в виде ужасного и непостижимого фантома. Он критикует тех историков, которые пытаются использовать произведения авторов вроде Уильяма Блейка или Чарльза Диккенса для того, чтобы получить представление о «настоящем» Лондоне, потому что, по его мнению, город, постигнутый как эмпирически, так и через тексты, представляет собой мимолетное переживание, зависящее лишь от позиции наблюдателя. Можно сказать, для Уолфриса город существует в форме кинокартины, в состоянии постоянного изменения, и познаваем только через косвенные и случайные воспоминания. В этом смысле литературный образ города близок к тому, что мы имеем в модной культуре, где мода чаще всего выступает в качестве олицетворения системы периодических реноваций и восстанавливается по частям, но никогда – как самодостаточная система.

Попытки описать городские места и пространства основываются на допущении, будь то грамматический, синтаксический, риторический уровень или уровень высказывания – короче говоря, любой формальный уровень, – что есть некий лежащий за пределами понимания остаток, который и составляет современный город… Он не охватывается никакими простыми средствами репрезентации и тем не менее никогда не сводится к серии симулякров. «Лондон» не является обозначением какого-то места или пункта. Это имя скорее служит для обозначения многообразия событий, случайных стечений обстоятельств и полей возможностей… Наделяя город историей, мы попросту пишем прошлое поверх того, что всегда было городом в становлении, поверх города, непрерывно изменяющегося. Такая перезапись стирает тот преобразовательный процесс осовременивания, постоянного движения города к будущему, которое еще только должно наступить[3].