Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис

На страницах знаменитого выпуска Time Magazine за апрель 1966 года можно найти фотографию владельца Hung on You, Майкла Рейни – он запечатлен в компании светской львицы Джейн Ормсби-Гор на дискотеке Dolly’s на Джермин-стрит, пьющим Кампари Соду, «самый верный напиток… потому что красный и с пузырьками». У Рейни были связи в обеспеченных кругах и в сфере развлечений, и он создавал сценический образ для поп-звезд первой величины. Эйткену он говорил, что с самого открытия магазина в декабре 1965 года дела шли успешно, благодаря тому что здесь одевались Донован, участники «The Who» и «The Beatles», и о магазине постоянно писали в прессе. Что же до самой одежды, в гидах по магазинам покупателей непременно предупреждали: «одежда из бутиков – это не массовое производство, и потому она дорого стоит. <…> Обычно это небольшие коллекции от молодых дизайнеров, у которых свой, свежий взгляд на элегантность. Иногда эта одежда очень плохо сшита или скроена необычно, поэтому, если вы плохо выглядите или чувствуете себя неуверенно, идти в бутик вам не рекомендуется»[400]

.

Свидетельства того, что культура бутиков подогревает в посетителе чувство неуверенности, плохо вяжутся с демократическим образом свингующего Лондона, созданным журналистами. При более внимательном рассмотрении обнаруживается, что кое-где стилевая революция 1960-х годов носила характер соперничества между кланами. Наглядным примером является бутик Granny Takes a Trip, расположившийся на Краю света[401]

. Это был один из первых контркультурных и, возможно, наиболее политизированный из новых модных магазинов Челси. Его владельцы, Найджел Веймут, обладатель степени по экономике Лондонского университета, Джон Пирс, отучившийся на портного в Лондонском колледже моды, и Шейла Трой, бывшая статистка, – трио «в духе времени», хороший пример того, что свингующий Лондон был открыт для представителей самых разных слоев общества. Магазин вроде бы разоблачал и боролся с идеологией потребления, которую укрепляло предприятие Квант, и в то же время опирался на ее выигрышную стратегию формирования ассортимента и предложенную ею концепцию внешнего вида. Найджел Веймут вспоминал:

Мы часто ходили на рынки на Черч-стрит и на Портобелло-роуд за старьем и подумали, что было бы неплохо открыть магазин для его продажи. <…> Вначале мы продавали только старую одежду: довольно милые расшитые платья, блейзеры и прочую пошлую чепуху. Это было увлекательно. <…> Весь фокус был в том, чтобы постоянно выбрасывать что-то новое. Потом мы решили сами заняться дизайном одежды. <…> Тут-то я и утратил всякий интерес к торговле. Мне больше не нравилось играть в магазин. [Но] мы и правда были первопроходцами… по части бросовой одежды… нового отношения к внешнему виду… не такого серьезного[402]

.

Эта напускная скука свидетельствовала о том, что лондонская молодежь к концу 1960-х годов стала более скептически относиться к прелестям потребления, а столичные вкусы сместились: с попа на психоделику, с модов на хиппи, а в отношении наркотиков – со стимуляторов на антидепрессанты[403]

. Ассортимент магазина отражал эту раздробленность, от которой недолго было до постмодернизма. В 1967 году Эйткен видел там «платья в стиле ар-деко… викторианские турнюры… пробковые шлемы, африканские фески, арабские головные уборы, костюмы чикагских гангстеров… военную униформу, увеличенные фотографии эдвардианских танцовщиц… антикварные мечи, стеклянные трости… боа с перьями… [и] первую модель граммофона». А «по соседству громоздились модные аксессуары: мини-юбки, рубашки в стиле оп-арт, солнцезащитные очки в золотой оправе, галстуки в цветочек, плюшевые бриджи, желтые замшевые пиджаки, розовые виниловые куртки и так далее – ad hallucinationem»[404]. Наивному покупателю такое изобилие экзотических товаров, выставленных без всякого пояснения, могло показаться пугающим, если не зловещим. Джонатан Мидс, обучавшийся актерскому мастерству, помнит посещение бутика Granny Takes a Trip как момент, когда он: