Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис

Атмосфера [в Кэмден Локе] легкая и расслабленная, здесь есть что-то парижское, в духе центра Помпиду. <…> Тут процветают ткачество, вязание, создание украшений и прочие искусные ремесла, и их продукты составляют большую долю рыночных товаров. Рынок в Dingwall’s – это что-то невероятное… к несчастью, в последнее время можно наблюдать что-то вроде «кэмденского синдрома», чреватого возникновением большого числа женщин в сари, к спинам которых примотаны худосочные младенцы, вцепившиеся в цельнозерновой сухарик, и мужчин с жидкими бородами и в очках, выданных Национальной службой здравоохранения[487]

… подобный тип регресса характерен для районов, внезапно ударившихся в „этничность“. <…> Одежда [которая здесь продается] интересна тем, что она либо действительно поношенная, либо сделана так, чтобы выглядеть поношенной. Такой товар в большой моде и с большой претензией – с претензией и весь район

[488]

.

Мизантропический тон в устах Кевина Перлмуттера, когда тот в 1983 году описывал Кэмденский рынок туристам, не был чем-то из ряда вон выходящим. Динамичное расширение Кэмден Лока вызывало столько же возмущения, сколько и восторгов. Не менее примечательной, чем товары, на нем продававшиеся, была публика, его посещающая, – и в рынке с прилегавшими районами авторы находили отражение восприимчивости общества северного Лондона к мировой повестке. Авторы двух основных лондонских журналов с афишей событий, City Limits и Time Out (обязанных своим рождением той же энергии контркультуры, что питала рост Кэмденского рынка), видели в посетителях рынка, толпящихся между прилавками, свою аудиторию, людей, разделяющих одну систему ценностей, и статьи этих изданий помогают восстановить со множеством подробностей типы уличных обитателей Лондона в указанный период. Расширение рынка совпало с появлением эклектичных стилей «Hard Times» и «Buffalo»[489], которое освещали в первых номерах журналов The Face и i-D, и на Кэмден Лок шли за тем, чтобы отыскать альтернативу приторным черным пиджакам яппи с плечиками, наводнявшим сети вроде Next. О жизни в альтернативной модной вселенной сообщали в City Limits: «Тим и Сара… создают свою версию моды 1950-х годов, используя старые ткани: огромные юбки с принтами, сорочки… мешковатые штаны, все по цене от двух до десяти фунтов». Другие продавцы предлагали «мешанину из старого, нового и всего, что между этих двух крайностей: разноцветные эспадрильи, темные джинсы, бледно-зеленые растения…» А за пределами рыночной зоны, дальше по Чок-фарм-роуд, был представлен, как, к примеру, в магазине Tonto, «широкий ассортимент американской одежды 1940–1950-х годов прямиком с Дикого Запада. Гавайские рубашки от 7,50 фунта… штаны из вестернов с карманами на кнопках из шерсти и габардина за 12,15 фунта. Самый интересный товар – юбки-солнце и платья, вручную декорированные тесьмой и блестками». В магазине Crippen продавали одежду «для юношей и девушек, которые хотят выглядеть как настоящие английские леди и джентльмены… костюм обойдется в 57 фунтов, рубашки с воротником фасона бабочка – от 7,50 фунта»[490]. Северо-западный Лондон стремительно превращался в гигантскую постмодернистскую кабинку для переодевания.