Мое прекрасное искупление

Сойер сел у стены, а я опустилась на стул возле него, так что Томасу пришлось занять место напротив нас. Сперва оба парня казались довольными такой рассадкой, но когда Сойер придвинул ко мне стул, Томас нахмурился.

Я с подозрением глянула на него.

– Я думала, это твой любимый ресторан.

– Так и есть, – сказал Томас.

– Девушка сказала, ты здесь давно не был.

– Ага.

– Почему? – спросила я.

– Разве ты не приводил раньше сюда свою девушку? – спросил Сойер.

Томас сердито посмотрел на Сойера исподлобья, но потом наши взгляды встретились, и его суровое лицо смягчилось. Потом он опустил глаза и поправил свои приборы и салфетку.

– Последний раз я приходил сюда с ней.

– Ой, – сказала я, и во рту у меня тут же пересохло.

К нашему столику, улыбаясь, подошла молодая официантка.

– Привет.

Сойер поднял взгляд, и его глаза сверкнули, когда он узнал девушку.

– У кого-то сегодня после работы свидание. Я ревную.

Тесса покрылась румянцем:

– Все дело в новой губной помаде.

– Я так и знал, что-то изменилось. – Сойер задержал взгляд на девушке, а потом посмотрел в меню.

Томас закатил глаза и заказал бутылку вина, даже не глядя в меню. Официантка удалилась.

– Ну что? – сказал Сойер, разворачиваясь ко мне вполоборота. – Уже повесила картину?

– Нет, – ответила я, усмехнувшись и покачав головой. – Не понимаю, почему она такая тяжелая. Так и стоит возле стены, там, где я решила ее повесить.

– Странно, что на той стене нет ни гвоздя, – сказал Сойер, стараясь скрыть нервозность.

Томас заерзал на стуле:

– У меня есть кронштейн. Насколько она тяжелая?

– Слишком тяжелая для гипсокартонной стены, но с кронштейном должно получиться, – сказала я.

Томас пожал плечами, выглядел он более расслабленным, чем мы с Сойером.

– Я позже занесу тебе.

Боковым зрением я увидела, как напряглась челюсть Сойера. Только что Томас занял мое время после ужина. Может, другой женщине такое понравилось бы, но я находилась на грани отчаяния.

Тесса вернулась с бутылкой и тремя бокалами. Пока она разливала вино, Сойер ей подмигнул.

– Спасибо, дорогая.

– Не за что, Сойер. – Она едва сдерживала радость, покачиваясь на каблуках. – Э… вы выбрали закуски?

– Запеченные фаршированные кабачки, – сказал Томас, неотрывно глядя на меня.

Из-за его пристального взгляда я поежилась, но не отвернулась. Мне хотелось быть непроницаемой хотя бы снаружи.

– А мне просто хумус, – проговорил Сойер. Казалось, выбор Томаса внушал ему отвращение.

Тесса развернулась на каблуках, и Сойер проследил, как она удаляется назад к кухне.

– Прошу меня простить, – сказал Сойер, показывая, что ему нужно выйти из-за стола.

– Конечно. – Я пододвинулась и встала, пропуская его.

Он с улыбкой прошел мимо меня, а потом направился к уборным, как я предположила, минуя серые стены и фреску в деревенском стиле.

Томас улыбнулся, когда я опустилась на стул. Заработал кондиционер, и я закуталась в блейзер.

– Накинь вот это, – предложил Томас свой блейзер, который по цвету идеально совпадал со стенами. Также он надел сегодня джинсы и коричневые ботинки «Тимберленд».

Я покачала головой:

– Мне не так уж холодно.

– Просто ты не хочешь сидеть в моем пиджаке, когда вернется Сойер. Но он и не заметит, потому что будет увлечен разговором с Тессой.

– Меня не заботит, что думает или чувствует Сойер.

– Тогда зачем ты пришла сюда с ним?

В голосе Томаса не было укоризны. Говорил он вовсе не громким и требовательным тоном, как всегда, отчего его слова смешивались с общим гулом ресторана.

– Сижу-то я не напротив него. В данный момент я здесь с тобой.

Уголки губ Томаса поползли вверх. Казалось, ему понравилось это замечание, и я мысленно поругала себя за вспыхнувшие внутри меня чувства.

– Мне нравится это заведение, – сказала я, оглядываясь. – Оно чем-то напоминает тебя.

– Я раньше его обожал, – проговорил Томас.

– А теперь нет. Все из-за нее?

– Мое последнее воспоминание об этом месте – это последнее воспоминание о ней. Аэропорт не в счет.

– Значит, она тебя бросила.

– Да. Я думал, мы будем говорить о твоем бывшем, а не о моей.

– Она бросила тебя из-за твоего брата? – спросила я, игнорируя слова Томаса.

Его кадык дернулся, когда он нервно сглотнул, а потом посмотрел в сторону уборных, ища взглядом Сойера. Как Томас и предсказывал, Сойер стоял в конце барной стойки, развлекая Тессу.

– Ага, – сказал Томас. Он резко выдохнул, будто из его легких вышибло воздух. – Но она с самого начала не была моей. Камилла всегда принадлежала Тренту.

Я покачала головой и нахмурилась:

– Тогда зачем так поступать с самим собой?

– Сложно объяснить. Трент любил ее с самого детства. И я об этом знал.

Его признание меня удивило. Учитывая то, что я знала о его детстве и отношении к братьям, было трудно представить, чтобы Томас совершил нечто столь бездушное.

– И тем не менее ты стал за ней ухаживать. Не понимаю зачем.

Его плечи едва заметно вздрогнули.

– Я тоже ее люблю.

Он говорил в настоящем времени! В моей груди заворочалась ревность.