Мое прекрасное искупление

Томас распахнул глаза и посмотрел прямо на меня. Он выпустил Камиллу из объятий и, даже не попрощавшись и не взглянув на нее, прошел мимо. Он направился к нам с Джимом, подхватывая на ходу бутылку воды.

– Ты тщательно допросил ее, пап, пока меня не было? – проговорил Томас.

– Не так тщательно, как сделал бы ты, – сказал Джим и повернулся ко мне: – Из Томаса вышел бы отличный детектив.

Несмотря на опасную близость к правде, я сдержала улыбку.

На лице Томаса появилось странное выражение, но через секунду он вновь стал невозмутимым.

– Хорошо проводишь время, детка?

– Скажи, что это было прощание, – проговорила я, не скрывая своих слов от Джима. Моя просьба была искренней, так что наша легенда не пострадала бы.

Томас с нежностью взял меня под руку и отвел в пустовавший угол зала.

– Я не думал, что она это сделает. Прости.

Сама того не желая, я приуныла.

– Жаль, что ты не видел этого моими глазами, а потом не слышал моими ушами, что она в прошлом.

– Лииз, она извинялась. Что я должен был сделать?

– Не знаю… хотя бы не выглядеть таким несчастным из-за разбитого сердца.

Томас ошарашенно посмотрел на меня.

Я закатила глаза и потянула его за руку.

– Ладно, давай вернемся на вечеринку.

Он отступил от меня.

– Так и есть, Лииз, у меня разбито сердце. Случившееся и впрямь очень грустно, черт подери.

– Отлично! Идем! – сказала я с притворной радостью и сарказмом.

Я прошла мимо Томаса, задевая его плечом, но он перехватил меня за запястье и притянул к себе. Поднес мою руку к своей щеке и, прикрыв глаза, поцеловал ладонь.

– Это грустно, потому что все закончилось, – сказал он, не отпуская моей руки и согревая своим дыханием мою кожу. Томас повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. – Это грустно, потому что я принял решение, которое в корне изменило наши отношения с братом. Я ранил ее и Трентона, и себя самого. Но хуже всего – я думал, что все это было оправданно, но боюсь, это не так.

– О чем ты? – взволнованно спросила я.

– Я любил Камиллу – но не так… не так, как тебя.

Я осмотрелась по сторонам.

– Прекрати, Томас. Никто тебя не слышит.

– А ты? – спросил он.

Когда я не ответила, он отпустил мою руку.

– Ну что? Что мне сказать, чтобы убедить тебя?

– Продолжай повторять, как ты грустишь из-за того, что потерял Камиллу. Думаю, в конце концов это сработает.

– Ты лишь услышала, что это грустно, а то, что все закончилось, проигнорировала.

– Все не закончилось, – коротко усмехнулась я. – И никогда не закончится. Ты сам сказал. Ты всегда будешь любить ее.

Он махнул рукой в противоположную сторону зала.

– То, что ты видела там… это было прощание. Она выходит замуж за моего брата.

– А еще я видела, как ты мучаешься – и по тому, и по другому поводу.

– Да! Это очень больно! Что ты от меня хочешь, Лииз?

– Хочу, чтобы ты больше не любил ее!

Музыка как раз сменялась, возникла пауза, и все повернули головы в угол, где стояли мы с Томасом. Камилла и Трентон в этот момент разговаривали с другой парой, выглядела Камилла столь же униженной, как и я. Она завела волосы за уши, а потом Трентон отвел ее к столу с тортом.

– О боже, – прошептала я, прикрывая глаза.

Томас глянул за наши спины, потом отпустил мою руку и покачал головой.

– Все в порядке. Не переживай за них.

– Я никогда себя так не веду. Это не в моих правилах.

Томас облегченно выдохнул:

– Понимаю. Кажется, мы так друг на друга действуем.

Мало того что я была сама не своя рядом с Томасом, он еще и вызывал во мне эмоции, которые я не могла контролировать. Внутри закипела злость. Если он хоть немного меня понимал, то знал бы, что подобные неразумные чувства неприемлемы.

С Джексоном я могла держать в узде свои эмоции. Мне бы и в голову не пришло накричать на него посреди вечеринки. Он был бы в шоке, сорвись я на него.

Но когда дело касалось Томаса, я не могла трезво мыслить. Разум тянул меня в одну сторону, а сердце – в другую. Непредсказуемость всегда меня пугала. Пришло время обуздать свои чувства. Страшнее всего оказаться заложником своего сердца.

Когда остальные отвернулись от нас, я изобразила улыбку и подняла подбородок, встречаясь взглядом с Томасом.

Он сдвинул брови:

– Что еще? С чего вдруг эта улыбка?

Я прошла мимо него:

– Сказала же, что ты не почувствуешь разницы.

Томас пошел следом, возвращаясь к гостям. Он встал у меня за спиной и обнял за талию, прижавшись щекой к моей шее.

Когда я не откликнулась, он прикоснулся губами к моему уху:

– Лииз, границы стираются. Разве все было лишь для видимости?

– Я на работе. А ты?

В моем горле образовался ком. Это была моя самая большая ложь.

– Ну ничего себе, – сказал он, отпуская меня и уходя прочь.

Томас остановился между Джимом и еще одним мужчиной. Я не могла сказать на все сто, но, наверное, это был дядя Томаса. Выглядел он почти как Джим. Очевидно, ген Мэддоксов был очень силен среди мужчин их семьи.

Вдруг музыка стихла, выключился свет. Мы погрузились в кромешную темноту, а я стояла в полном одиночестве.

Открылась дверь, и через несколько безмолвных секунд со стороны входа раздался мужской голос:

– Э…