Могила Густава Эрикссона

Многолетний кошмар на земле вряд ли пошёл Татарину на пользу, и сильной прыти от него ожидать уже было нельзя. Но дело своё он знал добре, а главное понимал, что квартирные кражи – это моя любимая вотчина и рулить я там никому не дам. И всё бы у нас было прекрасно, как в доме Облонских, если бы не случилась досадная непонятка за год до моего финиша. Все сыщики, от молодого опера на земле и до начальника полиции города, иногда косячут. Я это прекрасно понимал и, хотя и орал страшно, а кого-нибудь из молодёжи мог наградить подзатыльником, был лоялен к этому, как к чему-то неизбежному в такой работе. Но вот косяк, случившийся тогда у Татарина, здорово испортил наши дружеские отношения. Во-первых, он сильно ударил по моей репутации, а её, бедную, для третьего этажа и так уже трудно было чем-либо испортить. Во-вторых, этот косяк создавал идеальную вербовочную ситуацию для тех же самых моих друзей с того же самого этажа. И это было самое паскудное. Тут пытливый читатель скажет: «Да разве может быть такое? Чтобы близкий друг предал и стал стучать? Да тебе, дорогой автор, лечиться надо, у тебя же ярко выраженная мания преследования!» На что я отвечу: «Уважаемый, а Вам приходилось жить в аду? Нет? Так оставьте тогда Ваши суждения при себе!»

В общем, последний год доверия у меня к Татарину не было, и он это прекрасно понимал. А поскольку я уверен, что человек он всё же благородный и достойный, было ему это крайне огорчительно. И все наши внеслужебные отношения теперь сводились к досадным богословским пикировкам.

Мы выпили ещё по стакану, и я спросил Татарина:

– Ну а ты что собираешься делать на пенсии?

– А я, Владимирыч, наверно в монастырь уйду.

Такая новость у всех присутствующих вызвала оживление. Встрепенулась даже уже основательно набравшаяся орлица:

– О! Кажись у нас второй Невменько нарисовался! – кто был Невменько-первый было понятно без лишних пояснений.

– Не обращай ты на них внимание, Татарин. Достойное решение. Как повелось испокон ратную службу несут всяк на своём рубеже инок, воин, да шут.

Слава Богу, после отставки ни в какой монастырь Татарин не ушёл. Женился в третий раз и родил третьего сынишку.

– Ну а ты что всё молчишь, мальчик мой тихий? – обратился я к своему любимому второму заму. Вовка и правда сидел что-то совсем пригорюнившись и почти не принимал участия в разговоре.

– А чего говорить-то, Владимирыч? Грустно мне.

– Это чегой-то?

– Видал я оперов и посильнее тебя. Да и вообще, давай скажем честно, отходит потихоньку твоё поколение – вы уже вчерашний день. Но вот что печально: такого доброго и хорошего начальника, как ты, у меня не было, да и, пожалуй, уже не будет.

Этого Вовку хрен поймёшь. Говорил он всегда мало, фразы у него всё какие-то шаблонные и литературные, по фене никогда ничего не скажет, а когда ругается на своих автомобилистов – вообще и смех, и грех, – прям институт благородных девиц.

Я слегка покривил душой, когда сказал, что Сашка – единственный из руководителей в моём славном подразделении, которого мне впарили. Вовку то мне впарили тоже, причём мои друзья с третьего этажа. Они его перетащили из другого округа, но решили соблюсти тогда приличия и предложили нам пообщаться, а решение, яко бы, оставалось на моё усмотрение. «А вот вам во мху енота!» – решил я тогда. Взять человека от них, да ещё на такую важную позицию?! Для соблюдения политеса позвонил своим знакомцам из того округа, откуда Володька переводился, справки навёл. И получил неожиданный результат. Отзывы были не то, что хвалебные, а прямо-таки восторженные: и специалист по линии «номер один» и человек без страха и упрёка. «Да нет, так не бывает», – подумал я. Личная встреча меня ещё больше озадачила. С одной стороны – полный мажор. Что тоже, кстати, не так уж и плохо, потому что человек воспитанный, интеллигентный и обеспеченный. При этом предпочитает не папины деньги с девками по ночным клубам просаживать, а служит в угро, причём занимается линией краж автомашин, самой сложной из всех линий. А раз человек обеспеченный, значит не будет торговать ментовской ксивой направо и налево, что очень часто исполняют ребята, на этой линии работающие, прикрываясь избитым объяснением: «Ну, нам же нужно как-то информацию получать». С другой стороны, побеседовав с Вовкой, я понял, – самые громкие задержания и разработки последних двух лет в Москве – это его, а вовсе не ребят из городского Главка, которые всегда вовремя на хвост присядут и все заслуги себе припишут.