Могила в горах

– Я знаю, что отец задержан не по ошибке, – начала она, глядя на Петера с максимальной искренностью. – Я, возможно, постараюсь обеспечить его хорошим адвокатом, но больше ничем помогать ему я не намерена.

Она наклонилась вперед, оглядела зал, словно желая убедиться в том, что никто не слушает, и понизила голос. Петеру пришлось тоже наклониться, чтобы слышать, что она говорит.

– Я нашла мертвого Тролле в машине, убитого человеком, который совершал убийства по приказу Эдварда Хинде, а тот, в свою очередь, сбежал из «Лёвхаги»[22], похитил меня и угрожал убить.

Горнак лишь кивнул. Он, естественно, знал кое-что из того, что она рассказывала, но не все, и, конечно, не мог не проявить любопытства. Во всех отделениях полиции по-прежнему ходили толки о побеге и смерти Эдварда Хинде.

– Если Тролле участвовал в проверке отца, – продолжала Ванья, – то, возможно, все взаимосвязано. Для случайности многовато совпадений: вышедший на пенсию старый полицейский дважды возникал в расследованиях, где общей точкой соприкосновения являюсь я. Ты не находишь?

– Да…

– Я только проверю ее, обещаю.

Она смотрела на Петера самыми большими и честными глазами, какие только была способна изобразить. На мгновение ей вспомнился Кот в сапогах из серии мультфильмов про Шрека, и, поняв, что нельзя заходить слишком далеко, она перевела взгляд в сторону, словно желая проверить, не заинтересовался ли кто-либо их разговором.

– Я даже близко не подойду к ней, не буду с ней разговаривать, а если я что-нибудь обнаружу, то передам тебе, чтобы ты смог решать, стоит ли разрабатывать это дальше.

Петер откинулся на спинку стула. Принялся обдумывать услышанное, она это видела. Он думает не над тем, как сформулировать отказ, нет, он сомневается. Перебирает уязвимые моменты. Пытается отыскать то, что может создать ему проблемы. Не найдет. Он у нее на крючке. Она это знала.

– Если убийства женщин этим летом и Хинде каким-то образом связаны с моим отцом, тебе ведь, наверное, тоже захочется об этом узнать? – добавила она, чтобы уничтожить последние остатки, возможно, оставшихся у него сомнений.

– Эллинор, – тихо произнес Петер. – Ее зовут Эллинор Бергквист.

– Спасибо.

Ванья легонько прикоснулась к его руке. Официантка принесла еду, и пока Ванья жадно макала цыпленка во фритюре в майонез с чили и расспрашивала, как у него дела, у Петера Горнака возникло ощущение, что остаток обеда он проведет в некотором волнении из-за того, что сказал слишком много.

Огромный ротвейлер хотел идти дальше. Двигаться. Он сидел возле расположившегося на скамейке мужчины, просительно глядя на него карими глазами. Чарльз ощущал призывный взгляд пса, прекрасно сознавая, что прогулка отнюдь не оправдала ожиданий. Он надеялся, что, пока пройдется с собакой по десятикилометровой беговой дорожке в близлежащем лесном массиве, сумеет разобраться в событиях последних часов, но не получилось. Воздух был холодным и прозрачным, даже тем лиственным деревьям, которые дольше всех сопротивлялись осени, пришлось сдаться и сменить зеленую окраску. На дорожке, кроме них с собакой, никого не было. Идеальные обстоятельства для того, чтобы разобраться в мыслях, вызванных ранним телефонным звонком, но казалось, будто каждый раз, когда он ставил ногу на землю, начатые размышления обнулялись. Он ни за что не мог ухватиться. Все расплывалось.

Это было необычно. Даже немного пугающе. Он всегда умел на бегу перерабатывать имеющуюся информацию и быстро принимать решения. По роду своей профессии он не всегда мог полагаться на возможность сесть и сопоставить варианты – часто ему это удавалось, но не всегда. Полученное им образование было нацелено на способность мыслить быстро, когда того требовала ситуация. Правда, в тех случаях почти всегда примешивался повышенный уровень адреналина. Тело и мозг работали на полную мощность. А звонок Александра Сёдерлинга вызвал, скорее, ощущение подавленности. Усталость из-за того, что событиям, на которых он уже поставил точку и успокоился, не дали спокойно уйти в историю.

Всего через километр он уселся на одну из скамеек возле маленького озера.

Что им известно, что они могут узнать, чего им никогда не вычислить?

Они связали сгоревшую машину с трупами на горе. Это неудачно, но не более того. А что было до? Те два мужчины. Или, точнее, те четверо. От него требовалось просто наблюдать. Учиться у лучших – жестоких и неколебимых. Но времена требуют жестокости.

Он испытал это на себе.

«Когда думаешь, что им больше не выдержать, продолжай еще двадцать секунд, потом еще десять», – говорили неколебимые.

Снова и снова.

А в промежутках вопросы.

Где? Когда? Кто еще?

Снова и снова.

Где? Когда? Кто еще?

Ошибки там. Ошибка позже. Когда он думал, что сможет получить помощь, надеялся, что тот, кто всегда находился рядом, еще раз проявит лояльность и надежность.

Предательство.

Трудное решение.