Могила в горах

– Возьмем одно такси на двоих? – спросила Урсула, отцепляя от чемодана клейкую ленту с данными аэропорта. Она чувствовала, что может пригласить Торкеля поехать вместе. Ей выходить первой, и он не удивится, не услышав предложения зайти. В его мире она замужняя женщина. В его мире в квартире ее ждет супруг. Урсула поймала себя на мысли, что хочет оказаться в его мире.

– У меня машина на долгосрочной парковке, – ответил Торкель, показывая куда-то в сторону больших окон. – Я собирался поехать домой к Ивонн навестить девочек, а то бы я мог тебя подвезти.

– Ничего страшного, я возьму такси.

– Увидимся завтра.

– Да.

Торкель направился к автобусу, чтобы доехать до долгосрочной парковки. Урсула осталась стоять, глядя ему вслед. «Вот идет разочарованный мужчина», – подумала она. Несмотря на проведенное вместе на турбазе время, ничего не произошло. Они не только не занимались сексом, но даже не вели долгих разговоров и не ходили вместе гулять. Не считая того короткого завтрака, они ни разу не общались за пределами работы. Она поняла, что, наверное, настолько отталкивать его не нужно, и пообещала себе завтра, когда они встретятся в офисе, вести себя более приветливо. Затем она взяла чемодан и пошла к очереди на такси.

Минут через сорок пять Урсула вышла из такси, взяла чемодан и набрала код домофона. Она открыла почтовый ящик, на котором маленькая табличка по-прежнему возвещала, что он принадлежит М. У. и Б. Андерссон. Подумала, что надо ее заменить. Ей пришло в голову, что на следующей табличке, возможно, будет значиться: «У. Линдгрен», но углубляться в эту мысль она не стала. Предпринимать что-либо по поводу таблички на почтовом ящике сегодня вечером она в любом случае не собиралась. Квартира показалась более пустой, чем ей помнилось. Урсула поставила чемодан в прихожей и прошла внутрь. Все выглядело в точности, как она оставила. Так, естественно, бывало каждый раз, когда она возвращалась домой после выезда Микке, но после нескольких дней отсутствия стало еще очевиднее, что она живет одна. Что она одинока. Воздух в квартире казался спертым, и Урсула прошла в гостиную и открыла окно. Затем она вернулась в прихожую, разулась и сняла куртку. Ботинки оставила на полу, а куртку кинула на обитую красным вельветом банкетку. Зайдя на кухню, Урсула открыла холодильник. В самолете им подали кофе с маленьким бутербродом, но ей все равно хотелось есть, в чем холодильник, к сожалению, помочь не мог. Там лежали сыр и тюбик тресковой икры, но, бросив взгляд на стол, она обнаружила, что хлеба у нее нет. Она достала с дверцы холодильника йогурт, просроченный на три дня. Молоко – та же история. Сунула нос в оба пакета – вроде нормально, но аппетит поубавился. Весьма печально: ее холодильник наглядно иллюстрирует жизнь только что разведенной женщины. Впрочем, она предположила, что так он выглядел бы всегда, если бы Микке не покупал своевременно еду. Ходить в магазин и следить за тем, чтобы Бэллу было чем покормить, входило в его обязанности. Тоже.

Урсула закрыла дверцу холодильника, взяла почту, села на диван и принялась вскрывать конверты. Ничего интересного или такого, что подняло бы ей настроение. Телевизор? Можно посмотреть новости, но не хотелось. Она достала телефон и повертела его в руках. Позвонить? В принципе ничего странного. Сообщить дочери, что вернулась домой. Раньше она ей по такому поводу никогда не звонила, но решила, что с этой минуты станет одной из тех матерей, кто звонит. После встречи в Уппсале они разговаривали дважды. Оба раза придерживались проторенной дорожки и говорили о таких обыденных вещах, как учеба и работа, успешно избегая касаться произошедшего на вокзале. Тем не менее та размолвка давала о себе знать. Словно дополнительный кирпич в уже и без того высокой стене, выросшей между ними с годами. Урсула понимала, что только она сама может сделать эту стену ниже.

Бэлла ответила после третьего гудка.

– Привет, это я, – сказала Урсула, почувствовав, что непроизвольно выпрямилась на диване. – Я помешала?

– Немного, мы тут отдыхаем с несколькими друзьями.

Урсула услышала на заднем плане звуки, явно доносившиеся из кафе или какого-то другого общественного места. Музыка, смех, жизнь.

– Я хотела только сказать, что я уже дома.

– А ты уезжала?

Урсула поспешно убедила себя не расстраиваться. Откуда Бэлла может знать, где она была? Если ей хотелось, чтобы дочь знала, надо было позвонить и рассказать. Она решила, что в дальнейшем будет следить за этим тоже.

– Да, в Йемтланд.

– По поводу того массового захоронения?

– Да.

– Как все прошло?

– Мы еще не закончили, переместили расследование в Стокгольм.

Они немного помолчали.

– Ты что-нибудь хотела? – через несколько секунд спросила Бэлла.

Урсула ответила не сразу. Что она, собственно, хотела? Она хотела сказать, какая пустота ждала ее дома, хотела получить приглашение в Уппсалу, спросить, не поехать ли им куда-нибудь вместе, скажем, через месяц. Куда-нибудь, где тепло и солнечно. Сбежать от этого мерзкого ноября. Только вдвоем. Вот что ей хотелось сказать.