Могила в горах

– Ничего, не обращай внимания, – продолжила Ванья. – О чем ты говорила?

Опять молчание. На этот раз иное. Не удивленное, скорее смущенное молчание, которое возникает, пока человек собирается с духом, чтобы сообщить плохие новости. Шарик в груди быстро разрастался.

– Тебя не приняли на учебу в ФБР.

Шарик мгновенно достиг размеров футбольного мяча. Вытеснил из легких воздух, стало трудно дышать. Это не может быть правдой. Не должно быть правдой. Это каким-то странным образом не соответствует действительности.

– Ты уверена?

Глупый вопрос. Харриет в высшей степени ответственная. Кандидатов оставалось не так уже много. Конечно, она уверена.

– Да, мне ужасно жаль.

– Но почему? – сумела выдавить Ванья. Наверное, все-таки произошла ошибка. Если только она узнает причину, то сможет все исправить и расставить по своим местам. – Я имею в виду… ведь все шло так хорошо.

– Хокан Перссон Раддарстольпе, – произнесла Харриет и сделала паузу, словно давая Ванье шанс сообразить, о ком она говорит. Будто в этом была необходимость при таком-то имени. Образ мужчины в захламленном кабинете, с маленькими усиками и прищуренным взглядом, незамедлительно возник перед глазами. Впрочем, он ничего ей не подсказал. На собеседовании с Хоканом Перссоном Риддарстольпе все прошло хорошо. Очень хорошо. Он даже сам так сказал, когда она собралась уходить, взял ее за руку и сказал: «Все получилось хорошо».

Что же случилось? Он лгал? Тогда почему? Ей требовалось узнать больше.

– Да… – ответила Ванья, подтверждая, что точно знает, о ком говорит Харриет.

– Он в своей характеристике, – продолжила Харриет, – ясно дает понять, что ты не подходишь, и рекомендует тебя не направлять.

– Почему? – только и сумела произнести Ванья, поскольку все ее мысли сосредоточились лишь на этом слове. Все остальное исчезло.

– Причины здесь есть, но важна сама рекомендация.

– Но ведь это всего лишь рекомендация одного человека.

– ФБР никогда не приняло бы тебя, раз обследовавший тебя психолог сказал, что ты не подходишь, – проговорила Харриет, пытаясь тоном смягчить неприглядную правду.

– Но я же подхожу, – почти выкрикнула Ванья. – Спроси кого угодно. Никто, черт возьми, не подходит больше, чем я.

– Ванья, я сожалею.

– Этого не достаточно, – выпалила Ванья. Так не пойдет. Она не допустит. Она никогда не сдается. Так уж она устроена. Поэтому она лучшая.

– Я могу получить другую характеристику у кого-нибудь другого. Он ошибается. Должна быть возможность как-то оспорить.

– Характеристики в такого рода делах у нас дает только Хокан, и они окончательные.

Ванья умолкла. Что тут скажешь? Дверь, через которую она собиралась бежать, захлопнулась перед ней так жестко и отчетливо, что ей казалось, будто она физически почувствовала, как ей нанесли мощный удар.

– Будут еще возможности, – попыталась утешить ее Харриет. – Не в этом году и не в следующем, но будут.

– Да. Спасибо.

Ванья положила трубку. Она осталась стоять у окна, глядя, как люди вдали, за деревьями, идут, бегут и едут на велосипедах. Направляются куда-то, где продолжат жизнь, на короткое время, на несколько часов, дольше. А что делать ей? Как продолжать?

Она отвернулась от окна. Хотела заплакать, но не могла. Она была просто опустошена. Казалось, будто учеба была хрупким фундаментом, на котором держалось все остальное, позволяла ей функционировать, невзирая ни на что, а когда этот фундамент исчез, все рухнуло.

Ванья очутилась на диване. Она не знала, сколько времени просидела, просто уставившись прямо перед собой. Потом ее взгляд упал на лежавшие на столике распечатки. Она смотрела на них так, будто поначалу не понимала, что это или как они тут оказались. Затем подтянула их к себе и принялась читать.

Те же имена, разное написание, разные адреса.

Осознанная мысль.

Первая после разговора.

Теперь она может отыскать нужную Эллинор.

Она поняла, что раньше ее сдерживал риск лишиться места для учебы. С работы ее за такое дело не выгонят. Угрожать или пугать она не собирается. Только узнать факты. Возможно, с чем-то не согласиться, не более.

«Нет худа без добра», – к своему удивлению, подумала она, вставая с распечатками в руках. Вероятно, это пришло в голову потому, что все остальные мысли и чувства были по-прежнему блокированы, парализованы.

Как чертовски глупо.

Ничего хорошего этот день явно не сулит – она была совершенно уверена.

Морган Ханссон ощущал во рту привкус крови. Естественно, это не кровь, он знал. Это стресс, волнение и страх. Однако привкус железа все-таки чувствовался. «Интересно, что некоторые ощущения обладают вкусом, – думал он. – Что можно конкретно ощущать нечто столь абстрактное». Ему пришло в голову, что любовь должна бы иметь вкус шоколада. Но не имеет.

Вкус получается вот такой.