Могила в горах

Однако бросать материал Леннарту было трудно. Всегда. Это качество, собственно говоря, являлось большим плюсом в его профессии. Упорство помогало. Но и изнуряло его. Он обладал профессиональной гордостью. Ему не хотелось простоты. Он искал, искал до тех пор, пока что-нибудь не находил. А рассказ Шибеки его зацепил. Там присутствовали все ингредиенты для идеального репортажа: исчезнувший муж и привлекательная жена, которая, несмотря на прошедшие годы, не сдается, а также следы, ведущие в сторону службы безопасности. Он долго искал подобной горячей новости. История, в виде исключения не связанная с деньгами или махинациями политиков, казалось, развязывала ему руки. Она напомнила ему, зачем он когда-то избрал профессию журналиста – ведь не только для того, чтобы раскрывать, как обогащаются важные шишки или как жадные директора уклоняются от уплаты налогов и жульничают.

Передавая такие истории, он слышал не собственный голос. Голос момента. Сегодняшнего времени.

История Шибеки подходила ему больше, поскольку он хотел рассказывать о людских судьбах. Ему ничего так не хотелось, как взяться за людей и заставить их проснуться. Расшевелить их. Смотрите, такое происходит в сегодняшней Швеции! Мы обходимся с людьми не одинаково. Друзья иногда подкалывали его, называя последним идеалистом, который по-прежнему думает, что мир можно изменить, вооружившись камерой.

Ему необходимо снова встретиться с Шибекой. Только вдвоем. Это единственный шанс. Он несколько раз звонил на мобильный номер, который она ему дала, но она не отвечала. Он решил пойти прогуляться и проветрить голову. Возможно, позвонить приятелям и договориться о планах в преддверии воскресного матча. Команда «Хаммарбю» встречалась с «Браге»[23]. Леннарт медленно надел куртку и направился к двери. Зазвонил телефон. На дисплее: Шибека. Он так торопился ответить, что чуть не выронил телефон, и едва слышал, что она говорит.

Когда он наконец все-таки понял, что она сказала, он осознал масштаб катастрофы. Он пытался уговорить ее. Заставить понять, что он может ей помочь. Что она узнает. Что он с первого раза не сдается.

Не помогло.

Она сдалась.

Все кончено.

Мехран сидел на кухне и прислушивался к телефонному разговору в прихожей. Не то чтобы он не доверял ей. Но ему хотелось убедиться, что она выполнила свое обещание, что теперь с этим покончено. Он испытывал странное ощущение от того, что подслушивает ее, но если ей было неприятно, то она это хорошо скрывала. На протяжении всего разговора ее голос звучал решительно, и она ни на йоту не уступила, хотя он почти слышал, как швед на другом конце упрашивал и под конец прямо-таки умолял. Он ничего не добился. Она свела разговор к минимуму. Это не подлежит дальнейшему обсуждению. Только когда она положила трубку и тяжело опустилась на маленький стул возле телефона, Мехрану показалось, что он понял. Увидел ее душу. Как умерла мечта и как часть ее жизни закончилась. Он подошел к ней. Проявил максимальную мягкость, на какую был способен. Он гордился ею, хотя она, наверное, не понимала этого.

– Он огорчился, – не глядя на него, произнесла она, когда он вышел в прихожую.

– Ты тоже, ведь так, мама?

Она печально кивнула.

– Я не должна тебе лгать. Я пообещала. Я так долго боролась за это…

Мехран сел рядом с ней. Он чувствовал ее боль и хотел показать, что страдает вместе с ней. Она никогда не хотела сознательно обидеть его или кого-нибудь другого. Просто обстоятельства сложились неправильно, без злого умысла, и в результате они пришли к этому.

– Это было необходимо. Ты ведь понимаешь?

Он взял ее за руку. Хотел показать, что теперь все хорошо.

– На самом деле нет, Мехран. Я не совсем понимаю, почему это неправильно. Таким, как мы с тобой, нужен человек вроде Леннарта, готовый бороться за нас. Иначе нас никто не будет слушать.

– Но если мы продолжим, мы останемся в полном одиночестве. Так нельзя. Мы этого не хотим.

– Мы и так одни, Мехран. Кто, ты думаешь, нам поможет? Мемель?

Она почти выкрикнула это имя и резко встала. Будто рвалась прочь от оцепенения, от горя и разочарования. Казалось, подействовало. Теперь она выглядела сильнее. Она повернулась к сыну и протянула ему мобильный телефон.

– Зачем он мне? – спросил тот.

– Не знаю. Оставь себе, отдай Эйеру, мне он больше не нужен.

Мехран осторожно принял телефон. Он показался ему тяжелым. Гораздо тяжелее, чем был. Полный разбитых мечтаний и растоптанных надежд.

– Пообещай мне одно, Мехран, – серьезно сказала Шибека. – Слушай не только всех остальных. Слушай самого себя. Возможно, я зашла слишком далеко. Но прислушивайся к собственному голосу тоже.

Она прошла к себе в комнату и закрыла дверь.

Ей удалось оставить горе и разочарование.

Они остались у него.

В Швеции имелось двадцать три Эллинор Бергквист. Три из них проживали в Стокгольме. Ванья записала данные всех, но собиралась сосредоточиться на троих, живущих в столице. Имена одинаковые, женщины разные.