Мой адрес – Советский Союз!

– Здорово, тёзка! – протянул он узкую ладонь, улыбаясь во весь рот. – Ты какими тут судьбами?

– Да мы на недельку отдохнуть приехали. А вы какими?

Я не рискнул перейти на «ты», учитывая, что поэт чуть не в два раза старше меня нынешнего. Со стороны, пожалуй, это могло выглядеть невежливо. Но Евтушенко и тут удивил:

– Слушай, давай без «выканья». Поэт поэту – друг, товарищ и брат, невзирая на возраст. Поэт в России – больше, чем поэт! Хотя, честно скажу, твои мелодии мне нравятся больше, чем стихотворное творчество. Надо нам с тобой как-нибудь составить творческий тандем: с меня стихи – с тебя мелодия.

– Забились, – выдал я нечто из молодёжно-уголовного сленга. – Так какими ветрами, ты так и не сказал…

– Завтра у нас с Беллой и Андреем творческий вечер во Дворце культуры завод ВЭФ, в Риге. Мы сегодня днём приехали, и товарищи-организаторы пригласили нас культурно отдохнуть за счёт, так сказать, принимающей стороны. Вон они стоят.

Он показал на стоявшую отдельно группку людей у входа, в которой я вроде бы узнал Ахмадуллину и Вознесенского. Выражения их лиц было не разглядеть, но думаю, они тяготились неожиданной задержкой, тем более что некоторые уже их узнали, я услышал, как кто-то из толпы крикнул: «Это же Вознесенский с Ахмадуллиной!»

Однако… Они же ведь бывшие муж и жена – Евтушенко с Ахмадуллиной, развелись, кажется, в 1958 году, когда тёзка заставил сделать Беллу аборт. Потом у неё был скандальный брак с Нагибиным, а сейчас поэтесса вроде бы замужем за балкарским поэтому Эльдаром Кулиевым. И вот как ни в чём ни бывало вместе в творческой командировке. Ну да это их проблемы, поэты – они вообще люди немного странные.

– Будем смотреть сегодня варьете, кордебалет, – хмыкнул Евтушенко.

– Повезло вам, – вздохнул я, – а мы вот, похоже, варьете так и не увидим. Свободных мест нет и не ожидается.

Поэт прикусил тонкую губу, прищурился, снова глянул в сторону ожидающей его компании.

– Так, постойте пока здесь, я, может, что-нибудь придумаю. С нами как-никак завотделом культуры рижского обкома КПСС. Он, думаю, прислушается к моей просьбе, а уж к его просьбе администрация ресторана тоже прислушается.

К какой просьбе должен прислушаться второй секретарь коммунистической партии Латышской ССР, Евтушенко, тут же исчезнув, не уточнил, но, видимо, хочет поспособствовать нашему проникновению внутрь «Юрас Перле». Что ж, посмотрим, что у него из этой затеи выйдет.

Между тем Евтушенко уже вовсю общался с каким-то человеком средних лет, то и дело кивая в нашу сторону. Тот послушал и с кислым выражением лица тоже кивнул. После чего вся компания прошла внутрь, а Евтушенко сделал знак, подзывая нас ко входу. Он затащил нас с собой в небольшое фойе, а в это время в сторону всей нашей большой компании уже двигался холёный администратор в строгом костюме с чёрной бабочкой и очках с золотой оправой. Тот, с кем разговаривал Евтушенко, о чём-то с ним пообщался, администратор сверкнул в нашу сторону линзами очков и что-то сказал в ответ. В результате мне и моим друзьям было предложено следовать за администратором в дальний угол зала. Столик располагался в уютном закутке, правда, сцену отсюда было видно не очень хорошо, но мы были рады и этому. А поэтическая делегация уединилась в закутке, вход в которую прикрывался портьерами, которые можно было при желании раздвинуть и наблюдать за происходящим в зале и на сцене. Сейчас между кусками тёмно-фиолетовой ткани оставалась небольшая щель, сквозь которую не особо-то и было видно, что происходит в этом «кабинете».

Официант добрался до нас где-то четверть часа спустя. Не то что мы сильно проголодались, пока шлёпали к «Юрас Перле», но сидеть за пустым столом было как-то не очень комфортно.

В 23.35 на нашем столе появилась вазочка с белым и чёрным хлебом. В 23.36 – бутылка «Хванчкары» и полулитровый графинчик «Столичной». В 23.40 – «Pelēkie zirņi», он же «Серый горох». Очень сытное, невероятно аппетитное, необычное, но при этом очень простое в исполнении. Затем стол украсили обалденно вкусная «Царникавская минога», луковый клопс с отварным картофелем и кровяные блинчики с брусничным вареньем под кофе со сливками. Десерт подали, когда уже на сцене вовсю отплясывали девушки из варьете. Меня этим было не удивить, а вот мои спутники смотрели на это зрелище с широко открытыми глазами. Особенно это касалось Вадика, у него того и гляди изо рта слюна потечёт. Я даже не выдержал, толкнул его под столиком ногой, покосившись на Настю. Тот тут же испуганно захлопнул рот.

– Да ничего особенного, – с наигранно равнодушным видом прокомментировала Полина, когда в выступлении танцовщиц после первой 45-минутной части был объявлен перерыв. – Ну ноги в чулках, ну высоко задирают, так это и я могу.

– Но красиво же, – не удержался Вадим и тут же смешался под испепеляющим взглядом Насти.