Мой ангел-хранитель

На самом деле, ей ещё повезло в том, что она вообще выжила и очнулась лишь спустя несколько дней. Некоторые жертвы погибали, их не удавалось спасти. Некоторые лежали в коме значительно дольше, вплоть до нескольких месяцев. Оля до сих пор не пришла в себя… Я очень надеюсь, что это вскоре произойдёт. Мысли об этом вызывают лишь грусть, и сейчас приходится направить их поток в другое русло. Я беру с собой форму (чисто на всякий случай), телефон, зарядку, кошелёк, надеваю плащ с обувью… Наверное, Максу Эрика позвонила тоже. Но, когда я выхожу из квартиры, в коридоре на лестничной клетке его не наблюдается. Я подхожу к его двери и нажимаю на звонок.

– Неужели она ему не позвонила?

Нажимаю повторно, не получив на первый звонок никакой реакции. А теперь слышу шаги. Громкие и тяжёлые, отдалённо напоминающие прыжки. И наконец открывается дверь.

– Доброе утро, Лад! Я сейчас собираюсь, извини… Подождёшь меня немного?

Он в джинсах и одной только чёрной майке. Даже носков ещё не надел. Ну кто, кто надевает джинсы раньше носков?! Я так и поняла, что он ещё не собрался и, наверное, не соберётся в ближайшие полчаса.

– Тебе помочь? – спрашиваю я.

– Не стоит. Я сам.

Макс захлопнул дверь перед моим носом. Супер. Я облокачиваюсь спиной о стену и скрещиваю руки на груди, ведь ждать его придётся явно минуту не одну. Проходит пятнадцать по меньшей мере, после чего он вылетает, выронив из руки связку ключей, что раздалось противным звяканьем по всему подъезду. Макс неловко их поднимает и убирает в карман лилового худи, после чего ладонью "поправляет" волосы.

– Прости, что заставил ждать…

– Теперь нам придётся поторопиться.

Я беру его за руку и тащу к выходу. До станции мы доносимся чуть ли не бегом. Куча людей сегодня на Невском – счастливые туристы и не только, люди, решившие посвятить своё воскресенье культурному обогащению. Знаете, как говорят: у каждого города – своя мелодия. Помнится, ездили мы как-то в деревню к бабушке – царство ей небесное, – в середине лета. Мне тогда было около шести. Не помню точно, как называлась та деревушка, только знаю, что находилась она где-то в Ленинградской области. Там всегда были спокойные, неторопливо сменяющие друг друга дни и ночи, несмотря на горланящих петухов с первыми лучами солнца и трудящихся во всю часов, эдак, с пяти деревенских жителей. Мне, как беззаботному дитю, некуда было спешить. Я просыпалась, когда бабушка уже была в халате и лучезарно улыбалась мне, накрывая на стол. По дому витал аромат оладий или блинов с вареньем и горячим чаем. Так начиналось моё утро. Я обожала её блины. В этой деревне и вырос мой отец. Мать же моя была дочерью столицы, всю свою жизнь провела в Москве, пока не встретила отца, который на тот момент уже учился в Петербурге, а в Москву приехал на неделю отдыха вместе со своим лучшим другом. У них завязался роман, после чего мама уехала в Петербург с отцом. Я в Москве была всего раз, и было это настолько давно, что я уже и не припомню. Разве что мама показывала мне старые фотографии с трёхлетней мной на фоне Кремля, маленькой и в забавном джинсовом комбинезончике, с двумя торчащими хвостиками коротких волос. Там очень много людей. Мама рассказывала шутку, что в Москве, чтобы куда-то попасть, особого труда и не нужно – стоит только подстроиться под нужный поток людей, который сам тебя вынесет куда необходимо. А наш Петербург, который хоть и считается северной столицей, всё же несколько поспокойнее. Тут жизнь не несётся так стремительно и безумно, а даже, скорее, больше неторопливо, со своими особенностями и неповторимыми красотами. Его ритм мягок и немного рассеян, но в этом есть нечто прекрасное, чувственное. Возле Спаса-на-крови фотографируется парень с девушкой, другая парочка заходит в торговый центр – длиннющее здание с высокой вытягивающейся, как у церкви, крышей. На их фоне сразу видно, что мы коренные жители – проходим мимо, не останавливаясь и ни разу не оглянувшись по сторонам. Когда я только начинала здесь жить, то и глазу оторвать не могла, а сейчас все эти мосты и строения стали настолько привычны, что засматриваться на них уже не было первой необходимостью при каждом выходе из дома. Мы несёмся до Невского проспекта, иногда задевая прохожих и обмениваясь быстрыми извинениями.

У дверей больницы наша четвёрка оказывается около половины второго. Варвара уже там была. Стояла возле двери, но не заходила внутрь.

– Придётся нам постоять ещё пару минут, – говорит Эрика, прокручивая прядь собственных волос указательным пальцем. – Врач проводит повторный осмотр.

Словом, пару минут проходят несколько дольше ожидаемого. Растягиваются в десять. Когда, наконец, распахивается дверь, мы все с замиранием сердца поворачиваем головы к доктору. Почесав щетинистый подбородок и поправив на носу круглые очки, он посмотрел на нас и заговорил слегка хриплым голосом.

– С девушкой всё в порядке. Вы можете пройти к ней.