Мой ангел-хранитель

Живёт? Да тут одна гардеробная в половину больше Аниной комнаты! Девочка наспех раздевается и выбегает в коридор, осматриваясь вокруг – лимонного цвета стены с узорами будто бы из настоящего золота (на самом деле всего лишь схожий цвет обоев); много предметов интерьера (ваза с цветами, большой аквариум с маленькими, шаловливо пихающими друг друга в бока рыбками, большая вешалка, похожая на ту, которую Аня один раз видела в кафе, во время их единственного семейного выхода в честь четырнадцатого дня рождения Саши); а запах, какой запах! Пахнет… Анна даже не может сказать, чем это конкретно пахнет. Наверное, какими-то прелестными цветами или изготовленными из них духами – в обширном воображении Анны сразу всплывает образ садика со множеством розовых кустов и вишнёвых деревьев, о котором она мечтает и который обязательно посадит в будущем, на заднем дворе своего личного дома, когда станет взрослой.

– Не разбей ничего! – в голосе парня мелькает волнение, и, уловив его слухом, Анна в самом деле останавливается.

И останавливается как нельзя вовремя: перед ней в половине метра охает и едва не подпрыгивает на месте высокого роста женщина в перевязанном фартуке. Анна робко извиняется и спешит прошвырнуть той за спину, не желая (или даже опасаясь) столкнуться с ней взглядом. Она проходит немного вперёд и зашагивает в комнату, которой оказывается кухня. Между прочим, очень большая кухня, с длинным столом, окружённом семью стульями, в самой её середине, с небольшого размера плазмой над высоким холодильником. Столько магнитиков, сколько было на этом холодильнике, Анна прежде видела только в сувенирном магазине напротив своего дома. Плита и раковина проходили вдоль стены; было также множество ящиков, посудомоечная и стиральная машины (опять-таки, в два раза больше маленькой стиральной машинки в её квартире). Ещё здесь располагалось большое окно на улицу, но сейчас снаружи так серо и жутко, что на него девочка не обращает никакого внимания. Её гораздо больше привлекает стеклянная ваза с фруктами, стоящая ровно в середине овального стола. Бананы. Яблоки. Виноград. Даже киви… Анна невольно облизывает и кусает губы. Выглядит так аппетитно! Пчёлкина хоть и пытается, но никак не может вспомнить, когда в последний раз ей доводилось пробовать банан, не говоря уже о киви. Она борется с первобытным инстинктом у себя в голове, но для маленькой девочки это очень, очень сложно.

Анна хватает банан, снимает кожуру с фрукта и откусывает от него.

– …Будут родители? – она слышит голос Фёдора, до неё доносятся обрывки фраз. Воровать и подслушивать. Отлично скатилась за один день или даже за половину. С другой стороны, парень не очень-то и старался оставаться неуслышанным, судя по тому, что говорил достаточно громко.

– Уехали, – голос более тонкий, очевидно, принадлежащий той женщине. – Обещали быть вечером.

Сладость и свежесть фрукта доводят до мурашек, от удовольствия Анна даже прикрывает глаза. Как же вкусно, ну как же вкусно… Это единственное, что её сейчас волнует. Волнует больше, чем разговор, пока она не слышит промелькнувшие в нём слова «девочка» и «привёл». Тогда Анна перестаёт жевать, моментально напрягает слух.

– Какая-то девчонка. Потерялась. А там демон, сама понимаешь.

Фёдор вздыхает одновременно с облегчением и с тревогой.

– Только не говори родителям, – добавил он уже более звучно и громко.

– Хорошо, пока они не вернутся, – ответила женщина, – я им сейчас позвоню. Раз демон тут где-то недалеко, они, скорее всего, задержатся.

Услышав приближающиеся шаги, Анна закидывает в рот остатки банана и в испуге решает избавиться от главной улики – кожуры. Но с этим возникают проблемы: где, чёрт возьми, в этой гигантской кухне находится мусорный бак? Анна оглядывается по сторонам. Тут слишком много полочек, под раковиной дверки – целых три… Девочка не находит решения лучше, чем взять да выкинуть злосчастную улику в окно. Судорожно хватается она за ручку оконной рамы дрожащей рукой, открывает, впуская в комнату немного свежего воздуха, и вот уже выбрасывает кожуру, как вдруг…

Звук разбитого стекла, а затем и резко ускорившиеся шаги.

– Ну я же просил! – взвыл Фёдор в отчаянии, точно молился Богу. Анна мгновенно отпрянула от окна.

– Прости, я… Я всё уберу…

Её голос стал похожим на писк мыши, застрявшей в мышеловке по весьма неудачному стечению обстоятельств. Она опускает глаза в пол, мгновенно заливаясь краской. Ну вот. Сейчас её точно выставят на улицу, и будут совершенно правы.

Фёдор в очередной раз вздыхает, запускает руки в свои волосы, убирая со лба нависшую по бокам чёлку. Аня ждёт его реакции.

– Антонина, убери потом осколки! – кричит он в коридор, и Анна, отследив его взгляд, замечает, как кивает женщина. – И матери ничего не говори… Может, она не заметит.