Мой балет

Я счастлива, что судьба несколько раз сводила меня в работе с этим замечательным человеком. Хотя помню его еще по детским воспоминаниям – они делили одну гримерную с моим отцом, Марисом Лиепой. И я никогда не забуду, как маленькой девочкой услышала от Михаила Леонидовича: «Илзочка, когда ты вырастешь, ты выйдешь за меня замуж?» Хорошо помню, как ответила ему: «Когда я вырасту, у вас уже будет борода». Я выросла, и какое счастье, что несколько раз мы встречались на сцене, на съемочной площадке, когда снимался музыкальный фильм «Али-Баба», где он исполнял главную роль. Мы встречались на сцене в номере, посвященном моему отцу, и я имела счастье смотреть в его глаза. Никогда не забуду, как перед премьерой балета «Шахерезада», где мой брат Андрис предложил Михаилу Леонидовичу исполнить актерскую партию Шахрияра, молодые артисты болтали перед закрытым занавесом, разогревались как-то не очень серьезно, а мы с Михаилом Леонидовичем уже приготовились – я положила свои руки на его и почувствовала легкую дрожь. Этот великий артист волновался перед исполнением партии Шахрияра. Это отношение, с которым то «звездное» поколение всегда выходило на сцену.

Не могу не упомянуть про удивительное качество Лавровского-друга. Они так и остались по воспоминаниям многих как неразрывные друзья – Лавровский, Владимиров, Зернов, Антонов. Все – танцовщики одного поколения, все – замечательные артисты, которые пронесли дружбу, доверие друг к другу, признание дарования друг друга через всю жизнь. И неслучайно уважение и любовь к Михаилу Леонидовичу Лавровскому, которые сегодня испытывает каждый, кто встречает его в Большом театре, неизменны.

Очень приятно и радостно, что сейчас традицию семьи продолжает еще один Лавровский – полный тезка своего великого деда – Леонид Михайлович Лавровский Третий. Именно он, Леонид Лавровский-младший, стал режиссером юбилейного вечера своего отца, который прошел на сцене Большого театра. И сделал это интеллигентно, талантливо. Будучи очень молодым человеком, он уже обладает харизмой, которую унаследовал и от отца, и от деда. Я преклоняюсь перед этой великой семьей и желаю Лавровскому-младшему таких же свершений, какие были доступны отцу и деду.

Марис Лиепа (1936–1989)

С особым волнением и особой ответственностью я начинаю рассказ о моем отце – выдающемся балетном артисте, танцовщике, педагоге Марисе Лиепе.

Смерть художника не только не лишает нас чего-либо – она обогащает, придавая фигуре человека тот последний, окончательный удар резца. Когда гаснет лик живого человека, лик его судьбы вдруг озаряется.

С радостью погружаюсь я в жизнь моего отца, в свои воспоминания, в то, что прожила и прочувствовала, в то, что мне известно по книге моего отца, по многочисленным воспоминаниям людей, которые его любили и любят.

Он родился в Риге в 1936 году в семье Лилии и Эдуарда Лиепа. Наш дедушка, Эдуард Лиепа, сначала пел в хоре Рижской оперы, потом работал машинистом сцены. И беззаветно любил театр. А бабушка (мы с Андрисом звали ее Омама́ на латышский манер, а дедушку – Опапа́) была невероятной театралкой, обожала балет, бегала на все балетные спектакли и премьеры. Семья была состоятельной, и в Риге у них было несколько домов. Но к тому моменту, когда Латвия стала советской республикой, остался один дом. Собственный двухэтажный дом в центре Риги, на улице (бывшей) Сколос, потом Андрея Упита. При доме был маленький сад, и дедушка возделывал его с большим искусством и любовью: он сажал много роз и лилий. Роз – потому что бабушка их любила, а лилий – потому что она носила имя Лилия. Даже в этом я вижу семейное качество сентиментальности, и мама моего отца, и отец, который унаследовал это качество от нее, были невероятно сентиментальны.

Отец был вторым ребенком в семье. Старше на несколько лет была его сестра Эдит. Он рос хилым и тщедушным мальчишкой, и однажды приятель отца – завуч рижского балетного училища – сказал моему дедушке: «Эдис, почему твой маленький Марис такой хилый? Отдай его к нам в балетное училище, он станет сильным и ловким». Так и решили: маленького Мариса отвели в балетное училище. Только через несколько дней он пришел и сказал маме: «Мне этот ваш балет поперек горла стоит, не пойду туда больше, и все!» Но отца с его мамой связывали чувства огромной любви и доверия. Видимо, материнское сердце подсказало моей бабушке, что надо настоять, и он поверил и стал посещать балетные занятия. А потом ему понравилось то, что в классе были ребята разных возрастов: он был самый маленький, а рядом с ним занимались парни на четыре, пять лет старше его, и такое соседство со взрослыми ребятами его привлекало. Это были мальчишки первых послевоенных лет, мальчишки, для которых мир театра становился сказочным пространством. Это было поколение увлеченных ребят. Но увлечения маленького Мариса делились тогда между балетом и плаванием, и поначалу он отдавал предпочтение именно спорту. Эта его увлеченность осталась на всю жизнь – спортивная закалка очень помогала ему и была огромной поддержкой.