Мой благоверный

Проснувшись посреди ночи, Эдвин долго не мог понять — где он, где жена. Потянувшись к лампе, покрутил фитиль, заставив ту гореть немного светлее- чёрт! Он у Рейфа, в Лондоне. Вздыбленный мужской орган ныл, требуя прямо сейчас сорваться к жене, насладиться ее нежным телом.

Накинув халат, спустился вниз. В одной из гостиных он видел шкаф с бутылками- вот то, что поможет уснуть. Желательно, вообще без сновидений — новый сон на подобную тему точно заставит его бежать из Лондона, сломя голову. Словно тот сумасшедший, что прошел много миль пешком, когда неверно понял лекаря, что советовал ему больше ходить, чтобы разработать больную ногу. Мужчина стал притчей во языцах в нескольких городках, где побывал.

Доставая из шкафа бутылку, чертыхнулся- не вино.

— Это компот, друг мой, — раздался насмешливый голос позади. Рейф, небритый, с опухшими красными глазами, в таком же небрежно наброшенном халате, стоял, прислонившись к косяку.

— А ты почему не спишь? — спросил Эдвин, вдруг рассмеявшись- все выглядит так, будто мы с тобой — любовнички, уговорившиеся встретиться, когда все уснут.

Рейф лишь хмыкнул в ответ, кивнув в сторону:

— Если хочешь чего покрепче, то все в подвале. А это- моя экономка готовит для своих внуков. В моем саду много чего растет, я разрешил слугам брать все, что заблагорассудится.

— Веди- шутливо кивнул Эдвин, понимая, что спиртное сейчас для них обоих сродни лекарству. И хоть Рейфа снедало нечто, совершено противоположное его вожделению, но спустя несколько бокалов оба смогут хоть немного освободиться от бремени.

Словно мальчишки уселись на холодном земляном полу подвала, смеясь, передавали бутылку друг другу. Даже прихваченные по пути из большой гостиной бокалы не пригодились.

— Рейф, что тебя терзает? — решился спросить Эдвин.

— Точно такие же призраки прошлого- тихо ответил Рейф, отхлебнув из бутылки- я бы все отдал за потерю памяти, ты уж прости.

Немного помолчав, Рейф добавил:

— Эдвин, я ведь вижу, что ты ее любишь.

Граф даже не стал притворяться, что не понял вопроса, переспрашивать, о ком идёт речь. Не этой ночью.

— Люблю- признался он, глядя в темноту.

— Так что же мешает быть вместе? — пытливо поинтересовался Рейф.

— Ложь. Ее ложь — взболтал вино Эдвин, в один глоток осушив бутылку.

Вновь повисла тишина. Было слышно, как Рейф берет еще одну бутылку, ключом вытаскивая из нее пробку.

— Знаешь- медленно начал он- я ведь не всегда был таким- усмехнувшись, отхлебнул- таким бессердечным, каким меня считают в свете. Когда-то и я любил. Любил так сильно- даже в темноте Эдвин ощутил, как Рейф злобно сжал кулаки- И потерял ее. Она…Наверно, если есть эталон лживости и хитрости, то это- она, моя любимая. И все же… Я не могу жить без нее. Предложи судьба мне сотню благочестивых честнейших женщин или одну её, мою милую лгунью, думаю, ты понимаешь, какой выбор бы я сделал- он хлопнул друга по плечу — впрочем, кому я объясняю. Ты ведь прекрасно меня понимаешь. другие женщины после нее- не то. Не так говорят, не так смотрит, не так пахнет. Много раз мысли о том, а как бы отреагировала на то или иное Катрин, посещала меня. Когда я был счастлив (впрочем, назвать это счастьем будет слишком. Так, весел), то поделиться счастьем только с ней. Ей хотелось рассказать и все горести. Знаешь, я готов был бы на всю ложь мира, только будь она рядом.

Эдвин, удивлённый такой страстностью в речи всегда холодного и рассудительного друга, спросил:

— А где она сейчас?

Рейф выплюнул:

— Умерла- горько усмехнувшись, бичевал себя словами- сбежала от меня на тот свет, скрывалась так долго. И скрылась. В самом недосягаемом месте.

Внезапно, повернувшись к Эдвину, с жаром заговорил:

— Я уже не успею. Никогда. Но ты ещё можешь. Отбрось все глупые сомнения, всё, что мешает тебе быть счастливым. Ты ее любишь, я так думаю, и она тебя, верно? — не дожидаясь ответа, сам сделал вывод- ты никогда бы не полюбил ушлую рассчетливую девицу, что бы ты из себя не строил. Нет, среди всех нас ты был всегда самым сентиментальным и добрым мальчишкой, хоть и старался скрыть это за своими проказами. Думаю, так ты пытался привлечь внимание родителей, чтобы те наконец забрали тебя из школы.

Эдвин осознал, что Рейф действительно прав. Что ничего, кроме собственного ослиного упрямства, не мешает ему быть счастливым. Он рассмеялся, забирая у Рейфа бутылку:

— Не зря ты просиживаешь штаны в Палате лордов. Твое красноречие сможет убедить любого в том, что трава красная, а небо- черное.

Рейф рассмеялся в ответ.

Глава 54