Мой босс – овен

От мужчины исходила странная энергетика, парализующая. В чистой одежде, со свежим и здоровым видом лица Николай Александрович выглядел ошеломительно… Ошеломительно ужасно. Как мессия. Его лицо стало другим, жестоким. От него становилось холодно, зябко и страшно. Съёжившись на стуле, я забыла русский язык.

– Ты, – Соболев ткнул пальцев в Ольгу. – Чтобы через пятнадцать минут на моем столе был отчет о проделанной за сегодня работе. И если в нем будет меньше страницы – сразу неси заявление по собственному. Ты, – палец уткнулся в меня, – жду на столе проработанные заявки по потенциальным клиентам. Надеюсь, ничего не помешало тебе выполнить непосредственные обязанности?

Я кивнула. Лишь легкий намек от босса на вчерашнюю ночь напоминал мне, что она действительно была. Потому что Он вел себя так, словно ее не было. И вообще, будто всего того времени, что мы проработали вместе – не было.

– Ничего, – сжав губы, я поднялась с места и направилась к рабочему столу. Ольга пулей выскочила из кабинета, Соболев же закрыл дверь изнутри, шагнув в мою сторону. Я было решила, что сейчас мы обсудим ночные события. – Послушайте, я…

Он изобразил тот самый гадкий жест, которым часто пользовался Федор. Захлопывающийся клюв. Я потеряла дар речи.

– Ты подготовила уникальный пакет акций для новых поставщиков из Гонконга? – холодно спросил он, глядя не на меня, а сквозь.

– Да, – на глазах появились слезы, стало нечем дышать.

– Оформи все по правилам и до конца рабочего дня принеси ко мне в кабинет. Надеюсь, тебе не стоит напоминать, что это секретно и своим друзьям его показывать категорически нельзя? – насмешливый тон, словно к полной идиотке, стал для меня полным шоком.

– Естественно, – я уже начинала злиться, ведь такого уничижительного отношения совершенно не заслужила.

– Я уезжаю. Буду вечером. Проверь Ольгу самостоятельно. Свои дела сдашь на проверку вечером, – уже выходя из кабинета, бросил он мне.

Когда Соболев закрывал дверь, я увидела, что на его руке нет той самой красной фенички, что я сплела ему от сглаза несколько недель назад. Глупость… Подарила ради шутки. Но он носил ее днями и ночами. А сейчас снял.

Опав на стул, я словно разбилась в дребезги. Так странно было, что Соболев ехал по делам без меня… Или дела были слишком интимные, чтобы брать на них псевдо-невесту?

* * *

– Вика…

Тихий голосок, словно шелест ветра, раздался где-то за спиной. Я как раз несла часть бумажек в архив, но замерла и обернулась.

– Никого, – вынуждена была признать. – С ума что ли схожу?

Но стоило мне сделать еще один шаг в нужном направлении, как голос стал более громким и нетерпеливым:

– Вика!

Теперь стало ясно, откуда звук: из общественного женского туалета. Сведя брови на переносице, я зачем-то зашла туда и увидела радостную Олю. Улыбаясь до ушей, он вдруг спросила у меня:

– Угадай, что у меня за спиной? Подсказка: это решит все твои проблемы с Соболевым. Ну-у-у?

Гадать не пришлось. Бухгалтерша стояла как раз спиной к зеркалу. А вот то, что держит она огромные длинные ножницы с острыми концами не мало удивляло. Попятившись назад, я выставила руки перед собой, стараясь говорить ровно и размеренно, не показывая испуг:

– Милая, наш начальник классный мужик, но я ради него самоубиваться не собираюсь.

Закатив глаза, Оля как бы говорила: «Что за глупость!». Держать интригу было бессмысленно, так что протянув мне ножницы, она пообещала:

– Не собираюсь я тебя убивать. Мысли шире!

И я действительно задумалась. Увы, ничего адекватного в голову не приходило. Стараясь аккуратно забрать из рук женщины острый предмет, я кинула его в раковину:

– Оленька, я понимаю, Соболев порой перебарщивает со своим командирским поведением, но и его мы убивать не станем. Нет у меня мечты провести отпуск за счет государства до конца своих дней на севере.

Видимо, устав терпеть мои логичные предположения, она поспешно заперла дверь в туалет. Предварительно проверив: нет ли кого поблизости? Затем буквально прижалась губами к моему уху, тихо шепча:

– Никого мы убивать не будем! Нам нужно спасти твои отношения.

Напористость Ольги начинала не просто напрягать, но и раздражать. Сделав шаг назад, я выверила между нами дистанцию, подозрительно спросив:

– Не понимаю, зачем тебе это?

– Стыдно за свое поведение после корпоратива, – солгала она. Если не полностью, то частично. Бухгалтерше явно было плевать на мои чувства, ее страшили последствия ее длинного языка и увольнение.

Вопросительно выгнув бровь, я попыталась спародировать Соболева и не моргала, сверля в женщине дыру:

– А если честно?

Видимо, это сработало. Потому что, стушевавшись, она вдруг призналась: