Мой дорогой Влад

— В нашей стране (за другие отвечать не могу) английский знают либо те, кто имел возможность его изучать, например, в среде обитания, или просто родители настаивали, либо те, кто был достаточно сообразителен, чтобы понимать, что это нужно. Первый тип людей — те, кто родился в адекватной семье. О них заботились, им вкладывали в голову нормы поведения, с ними родители делились опытом и знаниями. Эти люди не росли, как сорняки, получая опыт только во дворе, они знают, откуда они, и гордятся этим. Ну, а вторые — это просто умные и целеустремленные люди. Сильные. Их никто не учил, возможно, они даже выросли в неблагополучной семье, но они были достаточно наблюдательны, чтобы понять, что одной математики в жизни мало, хотя точные науки, конечно, тоже не должны стоять на последнем месте в списке приоритетов.

— Что в таком случае ты думаешь о тех, кто английского вообще не знает?

— Это просто гомо сапиенс, с которыми лично мне тяжелее всего находить общий язык. Тебе, думаю, тоже.

— Ну ты и сноб!

— Вот увидишь, я прав.

— Саша не знает английского!

— Ок, Саша — исключение».

Я легла на диван и закрыла глаза. Где-то там, думала я, в другой комнате, на расстоянии десятков метров, сейчас находится Матильда. Что он ей скажет, когда ее поимеют все его дружки?

«— Влад, пошли сегодня в кино, а?

— Марин, не могу, у меня дела.

— Если согласишься, я расскажу тебе, где прячутся настоящие поцелуи.

— Что за бред! И где же они прячутся?

— Так ты пойдешь в кино?

— Зависит от ответа. Итак?

— Настоящие поцелуи прячутся в уголках губ. Потому что именно там зарождается улыбка… Я хочу, чтобы мой муж целовал меня в уголки губ, и тогда я буду чаще смеяться.

— Я тоже слышал о взаимосвязи между поцелуями и настроением женщины. Но только если поцелуи — это преамбула.

— Ты смотри, какие слова выучил наш Влад! Так что, пойдешь со мной в кино?

— Не пойду, у меня дела.

— Тогда я не буду тебя целовать.

— Этого еще не хватало! Я тебе не муж!»

Меня прорвало. Я заплакала. Я знала, что не смогу смириться с тем, что увидела. Мне было жаль Матильду, себя и даже того подонка, которого еще вчера я считала одним из самых важных людей в своей жизни. Я приняла позу эмбриона и затихла. Просто лежала, плакала, ревела, задыхалась, пока меня окончательно не сморил беспокойный сон.

Проснулась я от щелчка — кто-то открыл дверь. На улице уже было темно, свет в комнате не горел, и я не сразу поняла, кто вошел.

— Марина, ты спишь?

— Маша?

Я бросилась к ней и заревела с новой силой.

Маша меня утешала как могла. В той ситуации именно она оказалась более уравновешенной и сдержанной, хотя, казалось бы, из нас двоих именно Маша обладала непредсказуемым характером и склонностью к драмам.

Немного успокоившись, я спросила:

— Где она?

Маша молчала. Я повторила вопрос.

— Маша, где Матильда?

— Я отвезла ее домой. Заказала такси и проследила, чтобы ее доставили до подъезда. Довела до самой двери.

— Прекрасно, он даже тебя в это впутал! — крикнула я.

— Пожалуйста, не кричи.

— Господи, как она? Как Матильда?

Маша молчала.

— Ты понимаешь, что он натворил?! Этот придурок!

— Понимаю. Такая же истерика, как у тебя, у меня случилась два часа назад, но в присутствии Саши.

— Он знал, что так будет?

— Он не говорит прямо, но, думаю, знал. — Увидев мой дикий взгляд, она продолжила: — Марин, ты не замечаешь некоторых вещей.