Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

И его дед, и его отец были проповедниками и исламскими учеными. Одно время отец Ямани был муфтием в Голландской Ост-Индии и Малайе. Это все и заложило мировоззрение Ямани и его интеллектуальное развитие. После возвращения отца в Саудовскую Аравию дом семьи в Мекке стал местом сбора его учеников.

— Это были в основном известные правоведы, они обсуждали с отцом законы и различные случаи в юридической практике, — позднее говорил Ямани. — Я начал прислушиваться к их спорам, и после того, как они уходили, мы с отцом часто засиживались допоздна — он наставлял меня и критиковал мои высказывания.

Он уехал учиться в Каирский университет, а затем поступил на юридический факультет Нью-Йоркского университета. Окончив его, он провел год, изучая международное право в Гарвардской школе права. Вернувшись в Саудовскую Аравию, он основал первую в ультраконсервативной Саудии юридическую контору. Выполняя обязанности советника в различных правительственных учреждениях, он подготовил контракт на предоставление в 1957 году концессии японскому консорциуму «Арабиан ойл», который вклинился в ряды нефтяных монополий, действующих в Саудовской Аравии.

Ямани тяготел к популярности: он выступал с комментариями по юридическим и околополитическим вопросам в различных газетах. Именно это и привлекло к нему внимание молодого принца Фейсала, любимого сына короля Ибн Сауда. Фейсал предложил Ямани стать его советником по юридическим вопросам. В 1962 году, когда Фейсал обставил своего брата Сауда в борьбе за королевский трон, одним из его первых действий было увольнение нефтяного министра, арабского националиста Абдуллы Тарики, и назначение на этот пост 32-летнего западника Ямани.

Личность шейха Ямани вызывала неоднозначную реакцию — именно его считали ответственным за закулисную антиарабскую политику. Киссинджер, который также часто встречался с Ямани, однажды сказал:

— Он казался мне исключительно сообразительным и знающим; он мог говорить со знанием дела на многие темы, в том числе и из области социологии и психологии. По своему происхождению он не мог в то время занять в своей стране место политического лидера — это была прерогатива принцев, — а по своему таланту — вести жизнь рядового чиновника. Он выдвинулся на посту настолько существенном, насколько он был периферийным в осуществлении реальной политической власти в самом королевстве. Он стал преимущественно техническим исполнителем.

Ямани был во всем человеком Фейсала, который вытащил его на вершину большой политики. Король в свою очередь награждал его огромными земельными владениями, стоимость которых во время нефтяного бума колоссально возросла и которые являлись основой личного состояния Ямани. Близкие и доверительные отношения с королем обеспечивали Ямани полную свободу действий, что он использовал для продвижения антиарабской политики своего королевства, которому он был безгранично предан.

Оказавшись с Карлосом в одной комнате, он спросил, что с ним произойдет. Карлос ответил, что его судьба уже предопределена политикой Саудов, в которой он занимает одно из центральных мест. Если австрийские власти не зачтут его обращение и не предоставят самолет, к шести часам вечера он будет казнен. Но человек такого мужества, как достопочтенный шейх, не может держать зла за это на Карлоса.

— Вы сошли с ума, вы заявили, что убьете меня, а теперь еще хотите, чтобы я не держал зла на вас, — взорвался министр. — Что вам от меня нужно?!

— От вас? Вы серьезно? — брезгливо парировал Карлос. — Мне незачем давить на вас. Я хочу оказать давление на правительство Австрии, чтобы выбраться отсюда. А вас я просто хотел поставить в известность о дальнейшей судьбе.

Карлос пояснил мне суть разговора:

— В ходе моих двух встреч в кабинете генерального секретаря с шейхом Ахмедом Заки Ямани я задал ему вопросы, которые нас интересовали; он был красноречив, но старался как можно меньше сказать по существу. Он даже ловко пытался купить меня.

К вечеру обстановка полностью разрядилась: министры могли без особого на то разрешения покидать конференц-зал; Карлос щеголял знанием языков, болтая с министрами на арабском, французском, испанском и английском; другие боевики полулежа слушали радио, ожидая выступления президента с их коммюнике; а веревки для того, чтобы связывать министров, без дела валялись грудой в углу. Карлос сообщил министрам нефти, что он и его товарищи ведут борьбу с капитализмом и империализмом, не щадя ни чужих, ни своих жизней. Он же — Карлос — лидер революционного международного авангарда, который ведет эти силы к неминуемой победе.

— Что касается меня, то я солдат и мне хватает довольствоваться палаткой, — уж очень скромно заявил Карлос.

Отдельно он успокоил министра Габона, которому сказал, что ему нечего беспокоиться, поскольку он защищает страны третьего мира.

— Очень приятный министр из Габона разделял пропалестинские взгляды. Он передал мне приглашение в свою страну от президента Омара Бонго.