Мой друг Мегрэ

– Да, но не красавчиков, если вы это имели в виду. Ее поверенный в делах заходит время от времени, еще друзья, иногда пары. Но она сама скорее из тех женщин, которые выезжают, а не принимают у себя. По утрам лежит в постели до полудня. Днем ей случается выходить в город, одета всегда прекрасно, даже довольно строго. Затем возвращается, чтобы надеть вечерний туалет. Я открываю ей двери много позднее полуночи. Любопытные вещи рассказывает о ней горничная Жоржетта. Она тратит много денег. Одни ее меха стоят целое состояние, а на пальце всегда носит бриллиант, вот такой громадный. Но Жоржетта уверяет, что несмотря на это ее хозяйка очень скупая и большую часть времени тратит на проверку счетов.

– Когда она уехала?

– Около половины двенадцатого. Потому-то Жоржетта так и удивилась. Ей кто-то позвонил, и она сразу приказала принести ей расписание поездов.

– Это случилось после того, как молодой человек пытался проникнуть в дом?

– Да, после этого. Она даже не позавтракала и начала укладывать вещи.

– Много вещей?

– Нет, только чемоданы, ни одного кофра. Она вообще много ездила по свету.

– Почему вы так думаете?

– Потому что на ее чемоданах полным-полно наклеек, и все – роскошных отелей Довиля, Ниццы, Неаполя, Рима и других иностранных городов.

– Она не сказала, когда вернется?

– Мне не сказала. И Жоржетта ничего не знает.

– Приказала куда-нибудь пересылать ей почту?

– Нет. Она только позвонила на Северный вокзал и заказала билет на экспресс «Париж – Кале».

Мегрэ был поражен тем, что с самого начала этого дела с такой настойчивостью повторяются слова «Северный вокзал». В камеру хранения Северного вокзала Франсуа Лагранж сдал чемодан с телом депутата… В окрестностях Северного вокзала его сын совершил нападение на промышленника из Клермон-Феррана. Тот же самый Ален пробрался на лестницу дома на бульваре Ришар-Валлас, и вскоре после этого одна из живущих в этом доме женщин уехала с Северного вокзала. Что это – совпадение?

– Знаете, если у вас есть желание порасспросить Жоржетту, она будет просто счастлива. Так боится оставаться одна, что будет рада, если ей кто-нибудь составит компанию. – Консьержка подумала и добавила: – Особенно если это будете вы!

Но Мегрэ хотел сначала покончить со списком жильцов и терпеливо проверял одного за другим. На пятом этаже проживал продюсер, его имя встречалось на всех афишных тумбах Парижа. Этажом выше, прямо у него над головой, была квартира режиссера, также очень известного, и – какое совпадение! – на восьмом этаже жил сценарист, который каждое утро занимался гимнастикой на балконе.

– Может быть, вы хотите, чтобы я пошла и предупредила Жоржетту?

– Я должен сначала позвонить по телефону.

Он позвонил на Северный вокзал.

– Говорит Мегрэ из уголовной полиции. Скажите, есть ли поезд на Кале около двенадцати ночи?

Нападение на промышленника на улице Мобеж произошло около половины двенадцатого.

– Есть, в ноль тринадцать.

– Экспресс?

– Да, тот самый, который в пять часов тридцать утра передает почту в Дувр. Он идет без остановок.

– Вы не помните, брал ли билет молодой человек? Он был один…

– Кассиры уже кончили работать и ушли домой.

– Благодарю вас.

Мегрэ позвонил в портовую полицию Кале и сообщил приметы Алена Лагранжа.

– Он вооружен, – добавил Мегрэ на всякий случай.

Затем допил кофе и, не долго раздумывая, сказал:

– Я поднимусь к Жоржетте. Предупредите ее.

На это консьержка ответила с лукавой улыбкой:

– Берегитесь! Она красивая девушка! – И добавила: – И любит красивых мужчин.

Глава пятая,

в которой горничная очень довольна собой, а Мегрэ к шести часам утра – страшно недоволен

У нее были румяные щеки и тяжелые груди, обтянутые розовой креповой пижамой, столько раз стиранной, что она стала почти прозрачной. В ее кругленькой со всех сторон фигурке было что-то незаконченное и непривычно яркий для Парижа румянец делал ее похожей на еще неоперившегося птенца. Когда она открыла дверь, он почувствовал запах постели и подмышек.

Мегрэ просил консьержку позвонить горничной и предупредить, что он придет. По-видимому, она спала, потому что, поднимаясь на четвертый этаж, он услышал, как в квартире пронзительно звонил телефон.

Ему пришлось ждать. Он не слышал разговора, аппарат был слишком далеко от входа. Потом раздались шаги, и она открыла дверь, ничуть не смущаясь и не потрудившись накинуть на себя халат. А может быть, у нее не было халата? Утром она вставала и сразу принималась за работу, а вечером, раздевшись, сразу ложилась спать. Она была белокурая, с растрепанными волосами, со следами помады на губах.

– Садитесь сюда.

Жоржетта провела его через холл, зажгла в гостиной высокий торшер и уселась на широкий диван нежно-зеленого цвета. Легкий ветер врывался в комнату через огромные окна и надувал занавески. Она разглядывала Мегрэ с тем серьезным выражением лица, которое бывает у детей, когда они смотрят на интересных взрослых, о которых им много рассказывали.

– Я вас представляла не совсем таким, – призналась она.