Мои друзья и знакомые

пропаганде, оболванившей советских людей и настроившей их против

социалистического рая, кажутся несколько академическими. Но до осени

этого года еще что-то в продаже есть. Заходим мы, скажем с моим новым

приятелем и старым северянином Виктором в магазин "Тайга". Продают

краковскую полукопченую. "Дай, - думаем, - и мы купим к ужину".

Отстояли не очень большую очередь, я и говорю продавщице: "Мне

триста граммов" - Она не расслышалa и говорит мне: "Гражданин, мы

больше, чем по пять кило не взвешиваем" . Я ей снова про триста

граммов - она мне опять про пять кило. Тут Витя прервал нас и говорит: "

Ты кончай свои московские штучки и бери как все - пять кило! Девушка, взвешивайте, всё в порядке".

Гарика перебоями советского снабжения не напугаешь - недаром он

много по стране в командировках мотался. Он, как человек опытный, и

на Север работать приехал с маленьким чемоданом одежды и большим

рюкзаком апельсинов - "на взятки". Да и вообще он был не нытик, при

всех своих злоключениях. Относился к жизни со спасительной долей

юмора. Жена вспоминает, как несет она из молочного десяток бутылок

удачно купленного кефира в двух авоськах и боится поскользнуться и

25

Сергей Эйгенсон (Марко Поло)

разбить на гололеде. А навстречу ей Гарик. Она радуется: "Посмотри, -

мол, - Игорек, чего я добыла!"

Он ей: "Ну скажи, вот вернешься ты в Москву - ведь половину

жизненной радости потеряешь? Там кефира навалом - никакого

удовольствия от покупки". Донести помог - он вообще друг верный, помочь всегда и во всем готов.

Жена тут вспоминала, как за успехи в соцсоревновании местком выделил

мне палас синтетический гэдээровский ярко-рыжего цвета. А как

забирать - я в командировке. Так друг Гарик нес четыре километра эту

свернутую трубу трехметровой длины на плече в жуткий ветер, и его

время от времени порывами разворачивало через фордевинд, как яхту.

Тоже моя жена вспоминает, как собирается она лететь в отпуск, сменять

меня на вахте с дитём в Пярну. Отпуска-то северные, по шесть недель, как раз парню все лето на море обеспечено. Оказалось за два дня до

отъезда, что у нее в доме шаром покати - только и есть, что хлеб и банка

какого-то болгарского салата. В столовую ходить неохота, в магазине в

очереди стоять - тоже. Она и пожалуйся Головину, они тогда вместе

работали. Пожаловалась и забыла. Глубоко вечером звонок. Кто? Игорь.

Пришел и полиэтиленовый пакетик протягивает, а в нем десяток яиц, что

в ту пору в городе большой дефицит. При этом непонятно как дошел, хоть и на дворе ночь совсем белая, потому что лыка не вяжет. То есть, как бы не наотмечался - о друзьях и их нуждах забыть не в силах. Очень

для него типичная история.

26

Мои друзья и знакомые

Вот передо мной фотография более чем сорокалетней давности. Встреча

Нового, 1977 года в одном из бараков-"деревяшек" Нижневартовска. Но

фото все мы достаточно молоды: и я, и мой герой, Игорь Головин, и

хозяйка комнаты, наша сослуживица красавица Лида, в которую Гарик

тогда же платонически, бесповоротно и безответно влюбился на весь

пятнадцатилетний остаток своей жизни. Он вообще для меня - образец

верности: друзьям, привычкам, маме своей, которую он любил и почитал

безгранично, хотя и пытался иногда против нее бунтовать. Ну, например, уехать на Север. Все-таки через четыре года он вернулся в Москву, потому что Наталия Ивановна стало часто болеть, а сестре он присмотр

за мамой не доверял.

Об его похождениях романы можно писать, но в этом маленьком

рассказе достаточно еще нескольких, зато красочных, эпизодов, а там

еще, Бог даст, вернусь. Я Гарика, очень любил, хоть и подкусывал

постоянно, и сейчас мне и другим Игоревым друзьями его сильно

недостает. Про мать-то, сестру и дочь Таню уж и разговора нету. Пропал

он году в девяносто втором. Расстался с приятелем на "Библиотеке имени

Ленина", чтобы ехать к себе на "Алексеевскую". И с концами. И с

милицией его искали, и с экстрасенсами, и на частного сыщика

скидывались. Нет ни результатов, ни надежды. Лет двадцать назад, когда

я в госпитале Маунт-Синай провел после операции неделю под наркозом, было у меня несколько навязчивых ситуаций. Одна из них - мы с

Гариком беседуем, и я у него все выясняю - куда ж он задевался? А он

отвечает, как всегда: подробно, взволнованно и не совсем по существу.

Так что уж встретимся только в будущей жизни. И то, если она есть, что

маловероятно.

Какое-то время он работал под моим непосредственным начальством в

нашей научно-проектной конторе. Даже получил комнатку в

коммуналке, но потом, как уже сказано, перешел в ЦНИЛ. Собственно, он и там не так долго проработал, потом он еще и оказался в фирме под

названием «Самотлорнефтепромхим», занимавшейся применением