Мои друзья и знакомые

Перевозят его по железным дорогам в специальных цистернах под

давлением. Но в Нижневартовске ничего для такой наливки не было. Там

и железная дорога пока работала под большим сомнением. Как говорили

в городе: «Весной 1977-го к нам пришел первый поезд. А через год –

второй». Дорога-то по болотам, насыпь все время надо досыпать. А

ШФЛУ качали по специальной трубе через тайгу и трясины до станции

Пыть-Ях недалеко от Нефтеюганска. Длина трубы, сколько помню, была

около двухсот двадцати километров при полном отсутствии каких-

нибудь дорог или хоть таежных тропок. И вот где-то посредине ее стали

получаться гидратные пробки. Сжиженный газ ведь тоже образует

гидраты, а при каких условиях тогда еще никто не знал. Не было таких

данных, не занималась пока этим никакая наука.

Стали лить метанол прямо на входе в трубу в Нижневартовске. Но как он

дойдет за сто километров, если движения потока практически нет? Плохо

дело! Стали жечь фракцию на факеле у завода. Факел коптящий, закоптили все вокруг. А на станцию Пыть-Ях приходят с Волги и Урала

составы с пустыми цистернами за фракцией. Ее уже нет, остаются

составы ждать, забили все тупики от Тобольска до Сургута. А заводы в

Нижнекамске, Уфе, Дзержинске, Перми без сырья, вот-вот придется

среди зимы останавливать цеха. Пишут на нефтяное министерство

жалобы в ЦК два первых секретаря обкомов из Уфы и Казани, да четыре

министра: нефтехимический, химический, путей сообщения и еще

газовый, чьи цистерны без дела простаивают.

Начальник Союзнефтегазпереработки прилетел к нам, стал как бы

возглавлять штаб по ликвидации аварии. Как бы – это потому, что по

факту единственным спокойным человеком среди начальства оказался

гендиректор Сибнефтегазпереработки Алексей Ильич Воривошкин. Он

истерик не устраивал, более или менее спокойно вел все совещания.

Вообще-то наш график работы вызывал некоторое удивление.

Собирались вечером, в зале объединения, от меня из дома хода две

минуты, сидели обсуждали, наконец, часам к одиннадцати принималось

какое-то решение, оно передавалось по рации на трассу, где примерно на

сто сороковом километре бригада на снегоходах делала врезки в трубу и

заливала метанол в полной тьме. Днем же наше начальство получало из

Москвы нотации и выговоры от министра. Я один раз послушал – чтобы

это безответно выносить нужно уж совсем беззаветно любить свое

начальственное кресло. Но они терпели. Хотя однажды в присутствии

моем и других людей начальник нефтедобывающего управления

«Варьеганнефть» Добрынин на мат главного инженера главка ответил

тем же и закончил словами: «Ты не путай! Это на них, на твоих холуев

можно так кричать. А я в случае чего могу и старшим инженером

поработать». Но вот эти терпели. А срывались на подчиненных.

89

Сергей Эйгенсон (Марко Поло) Кроме начальников разного уровня на всех этих совещаниях сидели и

люди из науки. Был там среди других профессор из московского

Губкинского института Макогон, вроде бы как классик по гидратам, автор известной книги. Но этот ничего разумного, на мой взгляд, так и не

сказал, просто все время надувал щеки с умным видом, подтверждая

свою репутацию классика. Был Саша Малышев из Сибнии НП, руководитель тамошней лаборатории по гидратам. Он сумел сделать за

эти дни расчетную модель по образованию гидратов в сжиженных газах

в зависимости от их состава и температуры. Как кажется, противоречия с

тем, что мы видели, не было. Но Саша очень хотел стать когда-нибудь

доктором наук и очень кланялся Макогону, вписывал его, где мог, соавтором.

Внипигазпереработка, разумеется, тоже не могла быть в стороне.

Главным к нам прислали замдиректора по науке Евгения Максимовича

Брещенко, очень милого и вежливого человека. Но, сказать по правде в

обстановке горлопанства, взаимного переваливания ответственности и

вообще постоянной истерики ему было нелегко и он несколько терялся.

Прислали еще несколько специалистов и в том числе Фридланда, благо

его имя у институтского начальства связано с гидратами. Ну, и я, как

местный завлаб, тоже среди них.

В.Я, конечно, в гидратах не очень много понимает. Но он собрал у

эксплуатационников информацию о том, в каких местах были проблемы

на этой трубе в прошлые годы. Возникла в результате модель, что там

произошло. Получалось так, что и тут после опрессовки осталось около

10 % объема заполненных водой.Скорости у фракции низкие, вынести

воду она не могла. Но с заводов постоянно уносится небольшое

количество гликоля с установок осушки. Этот гликоль добавляется и

растворяется в водных застойных зонах. В результате жидкость

переливается и идет вперед. Около завода лежит практически чистый