Мой капитан

– Какой может быть расчет?

– Твой  отец давно разорен.

– Откуда тебе это известно?

Кирилл медленно сел, я последовала его примеру. Он оглянулся и коснулся моего лица.

– Тебе не понравиться, то, что я расскажу, – предупредил он.

– Я готова это услышать.

Ессенский улыбнулся мне.

– Нисколько в этом не сомневался, – Кирилл потянулся за своей одеждой, надел штаны, подошел к дверям балкона, осмотрелся, и вернулся ко мне, – восстание на площади – это всего лишь отвлекающий маневр…

Я удивленно на него взглянула.

– Отвлекающий от чего?

– Твой отец вздумал обокрасть казну императора…

– Этого не может быть!

– Он знал, что разорен.

– Это так на него не похоже…

– После встречи с Калугиной, он действительно изменился.

– Ты хочешь сказать…

– Да, я  тоже удивился. Она не казалась такой уж красавицей, но было в ней что-то притягательное. Не смотря на столь юный возраст. Ей было примерно столько же лет, сколько тебе, – с этими словами Кирилл снова обошел комнату, и положил на мой туалетный столик свой пистолет, – как и было, запланировано, – продолжил он, – Калугина, во время восстания  выкрала приличную сумму – золотом, и королевские драгоценности. Как ей это удалось – ума не приложу. Потом ее нашли мертвой, на тайной квартире твоего отца, где обычно проходили собрания его общества. Украденного при ней не было.

Я пораженно молчала. У моего отца была любовница! Он обманывал маму!

– Я полагал, что драгоценности у твоего отца. Думал, что он убил ее и сбежал на Кавказ, но оказалось, нет… потом, думал на Антона…

– Они оба были на площади в тот день,  – вспомнила я.

– Есть кто-то еще, кто знал о готовящейся краже…

– А откуда тебе все это известно?

Кирилл шагнул ко мне. Легкий озноб недоверия пронзил меня. Он слишком много сказал мне, и я, ослепленная своей любовью, могла не заметить, что именно капитан может быть реальным убийцей…

Ессенский присел на кровать, и нежно меня поцеловал.

– Это очень смешная история, – сказал он, и улыбнулся.

Я отозвалась на его улыбку, впрочем, особого веселья не испытывая.

– Я как-то купил цветов и направился к Калугиной, в надежде открыть ей свои чувства. Она была такой веселой девушкой, и превращала в шутку любые ухаживания. Откуда я мог знать, что она давно симпатизирует моему брату? Я застал их голыми, у нее дома. Они шептались. Надежда как раз исповедовалась о предстоящем ограблении Антону…

Улыбка сползла с моего лица. От мысли, что Кирилл мог любить кого-то еще, кроме меня, мне стало не по себе.

– Поэтому ты ненавидишь его?

Кирилл снова обратил свой замутненный воспоминаниями взор на меня.

– Не только. Едва Фомин прознал, что твой отец скоро снова станет богатым, стал активно ухаживать за тобой. Я посмеялся ему в лицо, когда узнал о его планах. О твоем высокомерии и жутком характере я слышал достаточно, что бы понять – ты не дашь ему даже пыль с твоих туфель сдувать…

Мне стало грустно и страшно.  Я была слепа и глуха. Ничего не замечала. Мой эгоизм и уверенность в собственной неотразимости застлали глаза.

Кирилл взглянул на меня, и мягко добавил:

– Не думаю, что мой брат способен любить кого-то, кроме себя… –  он взглянул в окно.

Я прильнула к капитану и поцеловала его затылок. Мне не хотелось больше обсуждать это. Все осталось в прошлом, а впереди просвета не видно. Для счастья – только эта ночь.

– Не думай ни о чем. До рассвета осталось всего чуть-чуть, – прошептала я, разворачивая его к себе, – когда тебе уезжать?

– После обеда, – отозвался он, привалившись на постель.

– Тогда давай не будем терять время, – развязно сообщила я, прикусив его ухо.

Я всегда была жуткой эгоисткой.

Еще один раз ничего не изменит…

18

Меня разбудил громкий стук в дверь. Я едва успела прикрыть наготу, когда в комнату ворвался отец. Кирилл покинул меня на рассвете, но его помнила примятая подушка, и мое тело.

– Ах ты дрянь! Маленькая шлюха! – выкрикнул отец, подобрал мою сорочку, и швырнул ею в меня, – Он был у тебя?! Этот проклятый доносчик?

Я поспешно натянула сорочку и потянулась за халатом. Отец схватил меня за руку  и буквально выволок из постели.

– Отвечай! – он встряхнул меня.

Я не узнавала своего родителя. В его глазах была только злоба. Когда он вел себя так, в правоте Кирилла сомневаться не приходилось. Я разозлилась, когда он снова встряхнул меня, обзывая страшными словами.

– Да, он был у меня, – отозвалась я, стряхивая руки отца.

Его глаза наполнились яростью. Он замахнулся и ударил меня по лицу.

– Шлюха! – процедил он, и снова дал мне оплеуху.

Мои зубы повредили внутреннюю сторону щеки, кровь медленно засочилась на язык, и выступила на разбитой губе.

Отец испуганно замер. При виде его обескураженного лица, я рассмеялась, утирая кровь. Невероятно, но в этом месяце я получила оплеух больше, чем за всю свою жизнь!

– Если он появиться еще раз… – угрожающе начал отец.

Я взглянула на него, и папа прервал сам себя.

– Он не появиться, – улыбаясь, сказала я, – он уехал в Сибирь!

– Это к лучшему, дочка, – в его лице и тоне произошла невероятная перемена. Он шагнул ко мне.

Я же, напротив, не спешила мериться.