Мой Карфаген обязан быть разрушен

В это время Польша, видя такое разложение и такую дестабилизацию, искренне пытается помочь. Потому что иметь такую страну под боком ей вовсе не улыбается. Она пытается разумно стабилизировать Русь. Предлагает свой вариант, видя что здесь все полностью запутались. Король Сигизмунд действует искренне, не потому, что хочет что-то захватить, а потому что иметь такое соседство (даже без атомного оружия) неприятно. Казаки грабят, и грабят они не только Москву, но и Польшу. На них никакой управы нет.

Тушинский вор время от времени тоже себя патриотом объявляет и говорит, что на Варшаву пойдет. Ляпунов тоже собирается в этом направлении. Зачем такая головная боль? Король Сигизмунд с большой долей иронии предлагает своего сына королевича Владислава. Поскольку, кажется, на Руси все законные государи перевелись. Причем предлагает самые роскошные условия. Никто не будет обращать Русь в католичество, королевич Владислав примет православную веру, Польша никак не будет подчинять себе Русь, Русь сохранит свои законы. Естественно, была бы медленная эволюционная вестернизация. Еще один выход нашелся. Григория Отрепьева нет в живых, но появляется выход в виде королевича Владислава. И здесь один из моих предков, рыцарь Мальтийского ордена Новодворский, польский дворянин (поскольку Смоленск в это время принадлежит Польше, и смоленские области числятся за ней), является на Москву с посольством от Сигизмунда просить престол для королевича Владислава. Часть бояр соглашается, потому что не видит выхода. Все-таки законный государь, все-таки у Польши великолепная армия. Помогут как-то унять казаков, здесь уже и народ начал грабить, взялся за топоры, то есть ситуация полной дестабилизации. А часть бояр не согласна.

Начинается гражданская война между боярами. И вот появляется Салтыков. Более неподходящего момента просто представить себе нельзя. Что поделаешь, если он живет в это время. Небогатый дворянин, незнатный, но образованный человек, который тоже учился в Польше и имеет самые светлые идеи насчет вестернизации Руси. Он предлагает многоступенчатую конституционную реформу. Предлагает конституционную монархию. Настоящую Конституцию. Предлагает военную реформу. Предлагает административную реформу. Предлагает освобождение крестьян. Предлагает общественное самоуправление с боярского до крестьянского уровня. То, что впоследствии сделает Александр Второй, предлагает Салтыков. Запомните эту фамилию.

У него ничего не получилось. Его даже слушать было некому. Слушали его только при польском дворе, они рады бы все это внедрить, да найдите, пожалуйста, способ. В Москве никто его слушать даже не стал, тем более что он не входил в Боярскую Думу. Значит, по чину ему проекты сочинять было не положено. Нет на Руси в этот момент абсолютизма, но есть сильнейшая бюрократия, есть иерархия, есть табель о рангах. И если ты не занимаешь никакой должности при дворе, если ты не окольничий, не боярин, то что бы ты ни предлагал (даже если ты знаешь, где золотые прииски), все равно никто тебя слушать не будет, и никто твои проекты (что «500 дней», что «800») не будет рассматривать. Эта ситуация с Салтыковым очень современна, потому что когда Константин Боровой в 1993 году кому-то в правительстве стал что-то советовать, ему ответили буквально следующее: почему мы должны вас слушать? Вы сначала должность какую-нибудь займите в правительстве, а потом мы вас послушаем.