Мой холодный Эрих. Книга первая

– Нормально спал. Ничего не болит.

– Хорошо, – и он уходит, потрепав мои волосы напоследок.

Иду в умывалку и не только бреюсь и чищу зубы, а ещё и подставляю голову под кран, настолько противны мне его касания.

За завтраком сажусь, как он сказал. Когда он останавливается возле моего стола, поднимаю глаза и снова выдавливаю из себя улыбку:

– Приятного аппетита, Эрих Рудольфович.

– Спасибо, Левиц. Почему у тебя голова мокрая?

– Да так, случайно получилось, – я пожимаю плечами.

Я вытер волосы полотенцем как смог, но они у меня густые и длинные, я просто зачесал их назад.

– Нельзя ходить по школе с мокрой головой, если так произошло, нужно было подойти ко мне и попросить фен.

– Да, Эрих Рудольфович, – я опускаю глаза.

– Отнеси тарелку в мойку и пойдем сушить волосы.

– Да, Эрих Рудольфович, – выдыхаю я.

Отношу тарелку с почти нетронутой кашей и покорно иду за ним. Сердце замирает от нехорошего предчувствия. Мы приходим к нему, он ведет меня в свой закуток. Там дверь в ванную и ещё небольшая кухонька с маленьким холодильником. Хорошо устроился, у Марины Витальевны такого не было.

Эрих заводит меня в свою ванную. Всё тут у него, конечно, шик-блеск-красота, не то что наша ржавая сантехника и пожелтевшая от времени плитка. Он подает мне фен и кивает на зеркало. Втыкает провод в розетку и садится напротив на ободок ванны. Встаю перед раковиной, включаю фен и сушу волосы. Он с минуту наблюдает за мной, затем протягивает ко мне сзади руки, обхватывает за талию и расстегивает на мне ремень.

– Зачем? – пугаюсь я и немного отстраняюсь.

– Ты не досушился ещё, продолжай, – властно приказывает он мне.

– Уже досушился, – я выключаю фен и подаю ему.

– Положи на стиральную машину и иди за мной. Не застегивай ремень.

Кладу фен и иду за ним. По дороге начинаю жалобно стонать.

– Я же случайно, я же ничего не нарушил.

Он ничего не отвечает. Садится на кровать, хватает меня за руку и приближает к себе, быстрыми движениями расстегивает молнию на ширинке, спускает мои джинсы и трусики, бросает меня животом на кровать и ложится рядом, приподнимается на локте и гладит мою попку.

– Эрих Рудольфович, мне нужно идти на работу.

– Ты ещё не до конца высох, обсушись, а то продует в цеху и заболеешь, – говорит он мне, трогая мои волосы.

– Но, Эрих Рудольфович, мне нельзя опаздывать, – я поднимаю голову.

– Лежи, не дергайся, – он дает мне подзатыльник, – я сейчас напишу, что задерживаю тебя на час.

Прижимаю голову к покрывалу и лежу с голой попкой. Он достает смартфон, что-то там пишет и кладет его на стол.

– Всё, тебя отпустили на час.

Он поворачивается ко мне, приподнимает худи и гладит мои ягодицы. Я весь сжимаюсь и зажмуриваюсь.

– Ну до чего же у тебя красивая попка, – говорит он. – Так и хочется в неё что-нибудь засунуть.

Я вздрагиваю, открываю глаза и со страхом смотрю на него.

– Можно ничего мне не засовывать, пожалуйста, Эрих Рудольфович, – жалобно прошу я. – Лучше ремнем.

– Ремнем пока рано, ещё не до конца зажило, – усмехается он и хлопает по моей попе. Вздрагиваю. – Хорошо, я просто буду на неё любоваться. Так бы вставил в тебя вибратор до вечера, но мне некогда тобой заниматься, мне нужно подготовиться к поездке, и я рано лягу спать.

– А куда вы едите?

– Лечу ночью в Мюнхен. Мне в два вставать, вылет в пять утра.

– Эта важная поездка?

– Очень. Я три года ждал этой возможности, – и он щелкает меня по носу. – Вернусь через два дня и тогда вплотную займусь твоим поведением и успеваемостью, а то учителя жалуются на тебя. Хулиганишь, срываешь уроки, ничего не учишь, – говорит и гладит мою попку, углубляясь пальчиками в щелочку.

Сжимаю попку и думаю, что ни хрена ты никуда сегодня не полетишь. В лепешку расшибусь, но сорву тебе поездку. Три года ждал, вот и ещё подождешь. Ибо нефиг задирать Левица.

– Расслабься и раздвинь ножки, а то и, вправду, не выдержу и засуну в тебя что-нибудь.

Расслабляю ягодицы и немного раздвигаю ноги. Он гладит промежность и вытаскивает из-под меня моего малыша. Зажмуриваюсь, стискиваю зубы и просто терплю, жду, когда наиграется мной и отпустит…

Весь рабочий день только о том и думаю, как ему помешать улететь и при этом не попасться. Перебираю в голове один вариант за другим. Но ничего стоящего так и не приходит в голову.

– Левиц, сгоняй в кладовку и принеси скобы, – кричит мне мастер и кидает связку ключей.

Иду в кладовку, отпираю, беру коробку со скобами и вижу в дальнем углу баллончик с монтажной пеной. И тут меня озаряет идея – замуровать этого гада, чтобы он не смог выйти из своей комнаты. Прихватываю с собой баллончик, выхожу из кладовки, запираю дверь и возвращаюсь к мастеру. По пути засовываю баллончик в кучу обрезков пенополиуретана. Во время обеда тайно выношу его из цеха, завернув в рабочую куртку-спецовку и прячу в туалете на спальном этаже.

Но есть один изъян в моем плане – это его смартфон. Вот бы как-нибудь спереть телефон, чтобы Эрих ещё и проспал, чтобы не смог никому позвонить и позвать на помощь. Но это просто нереально.