Мой легкий способ

Наши взаимоотношения с родителями были постоянной темой разговоров у нас с братьями и Мэрион, пока сестра преждевременно не скончалась в возрасте 56 лет. Возможно, из-за разницы между нами в три года наши впечатления о прошлой жизни удивительно схожи. Никто из нас не чувствовал, что действительно знал родителей. Для нас было большой неожиданностью узнать, что наш отец был душой компании, когда находился в пабе в окружении друзей. В детстве я часто ругал отца за его постоянное отсутствие, но, быть может, он намеренно выбрал этот путь, таким образом постепенно отдаляясь от семьи и не принимая участия в наших судьбах. Позднее я понял, как трудно жить с человеком, который постоянно пребывает в депрессии. Мою мать нельзя винить за то, что она стала жертвой воспитания своих родителей, так же как и винить отца за то, что он пытался найти убежище вне дома, чтобы справиться с последствиями своих детских комплексов.

Каковы бы ни были их ошибки в моем воспитании, должен признать, что родители подарили мне самое ценное, что у меня есть, – жизнь. Будь они самыми бедными и заурядными родителями на свете, я бы все равно был им благодарен только за возможность жить. Случайно это или нет, но полученные в детстве тумаки, проявления холодности и безразличия со стороны отца и прочее – все это стало переходным этапом и подготовило меня к удивительной и плодотворной жизни в будущем. Разумеется, родители всегда внушали мне, что ничего в жизни не дается даром. Я с благодарностью принимал все, что преподносила мне жизнь, и даже из бед и горестей, которых, слава Богу, было немного, пытался извлечь полезный для себя опыт.

Начало войны

Начало Второй мировой войны было для меня самым значительным событием в детстве. Это случилось 3 сентября 1939 года, на следующий день после того, как я отпраздновал свой пятый день рождения. И хотя я был еще слишком мал, чтобы понять, что это такое, было невозможно не поддаться всеобщей лихорадке, подогреваемой страхами людей. Меня, Дерека, Мэрион и маму, которая в тот момент была беременна, немедленно эвакуировали в Ридинг. Отец же остался и продолжал работать пожарником, благодаря чему снова вырос в наших глазах. Я помню, как, сажая меня на поезд, мама протянула мне банановый сэндвич и сказала, что до конца войны больше бананов не будет. И это оказалось правдой. Даже песенка в то время была такая: «Да, у нас нет бананов». И до сих пор банановый сэндвич остается моим любимым лакомством.

Мать постоянно твердила мне, что война началась из-за того, что я был очень непослушным мальчиком. И я частично чувствовал себя виноватым во всех бедах, которым стал причиной. Даже сейчас, спустя годы, я продолжаю верить в эту ее сказку, хотя совершенно очевидно, что тогда она говорила неправду.

Я благодарен ей, потому что на тот момент я еще не мог до конца осознать всей серьезности ситуации. Мне постоянно внушали, что Англия, и в частности Лондон, были центром Вселенной и что Британия – владычица морей – непобедима, а мы, британцы, никогда не проиграем войну и не станем рабами, – и я верил в это. Но первым ударом по моей вере во всемирное превосходство Британии стал тот день, когда я узнал, что боксер Джо Луис, чемпион мира в тяжелом весе и мой кумир, не британец, а американец по происхождению. Но еще большим ударом для меня стало известие, что он был не просто американцем, но и чернокожим американцем. Единственным темнокожим, которого я когда-либо видел в своей жизни, был местный дворник. Все другие представители африканской расы, известные мне тогда по голливудским фильмам, не производили на меня особого впечатления. Тогда еще не было ни Гарри Беллафонте, ни Дайаны Роуз, ни Сидни Пуатье, ни Дороти Дэндридж или же Мохаммеда Али. Но для маленького мальчика, который мало что понимал о жизни и у которого была лишь одна страсть – спорт, того, что его кумир Джо Луис был чернокожим, оказалось достаточно, чтобы развеять миф о превосходстве белой расы.