Мой мальчик

– У-у-у-у, Меган, подарки! – протянула Сьюзи.

Фиона подошла к елке, взяла в руки один из оставшихся свертков и протянула ей. Меган стояла, сжимая его, и смотрела по сторонам.

– Она раздумывает, кому бы его подарить, – объяснила Сьюзи. – Сегодня она с одинаковым удовольствием и получала подарки, и дарила их.

– Как мило, – сказала мама Линдси.

Все смотрели и ждали, что Меган решит: можно было подумать, что малышка разбирается в науке пренебрежения и затевает что-то недоброе, потому что она прошагала к Уиллу и протянула ему сверток.

Уилл не пошевелился.

– Ну возьми же, болван, – рассердилась Сьюзи.

– Это же, черт возьми, не мой подарок, – сказал Уилл.

Молодец, подумал Маркус. Теперь твоя очередь проявить пренебрежение. Но в сложившихся обстоятельствах выходило, что Уилл пренебрег не Сьюзи, а Меган, а Маркус считал, что нельзя проявлять пренебрежение к лицам моложе трех лет. Какой смысл? Меган вроде было все равно, и она стояла, тянула руку со свертком до тех пор, пока он его не взял.

– Теперь что? – спросил Уилл сердито.

– Открой его вместе с ней, – велела Сьюзи. Она сказала это уже терпеливее – казалось, гнев Уилла ее немного успокоил. Если она и намеревалась поругаться с Уиллом, то явно не здесь, в присутствии всех.

Уилл и Меган разорвали бумагу и обнаружили какую-то пластиковую игрушку, которая играла разные мелодии. Меган посмотрела на нее и помахала ею перед носом у Уилла.

– А теперь что? – спросил Уилл.

– Поиграй с ней, – ответила Сьюзи. – Господи, сразу видно, что у него нет детей.

– Знаешь что, – сказал Уилл, – сама с ней играй, – он сунул игрушку Сьюзи, – если уж я такой бестолковый.

– Может, тебе следовало бы подучиться, чтобы не быть таким бестолковым? – поинтересовалась Сьюзи.

– Чего ради?

– Мне кажется, в твоей работе тебе пригодилось бы умение играть с детьми.

– В твоей работе? – вежливо переспросила Линдси так, будто это был обычный разговор в обычной компании.

– Он нигде не работает, – сказал Маркус, – его папа написал песню «Суперсани Санты», и теперь он зарабатывает миллион фунтов в минуту.

– Он притворяется, что у него есть ребенок, вступает в общество родителей-одиночек и цепляет одиноких мамочек, – поправила Сьюзи.

– Да, но делает он это не ради денег, – заметил Маркус.

Уилл снова поднялся, но садиться больше не стал.

– Спасибо за обед и все остальное, – поблагодарил он, – я пошел.

– Сьюзи имеет право выплеснуть свой гнев, Уилл, – сказала Фиона.

– Да, и она его уже выплеснула, и теперь у меня есть право пойти домой. – Он начал пробираться между подарками, бокалами и людьми по направлению к двери.

– Он мой друг, – сказал Маркус. – Я его пригласил, и только я могу ему сказать, когда идти домой.

– Не уверен, что в этом заключается суть гостеприимства, – не согласился Уилл.

– И я не хочу, чтобы он сейчас уходил, – продолжил Маркус. – Это несправедливо. Почему мама Линдси до сих пор здесь сидит, хоть ее никто не приглашал, а единственный человек, которого пригласил я, уходит, потому что все к нему так ужасно относятся?

– Во-первых, – сказала Фиона, – маму Линдси пригласила я, а это и мой дом. И никто к Уиллу ужасно не относится. А Сьюзи просто на него сердита, и у нее есть на то основания, и она ему все высказала.

Маркусу показалось, что он играет в каком-то спектакле. Он стоял, Уилл тоже стоял, потом поднялась и Фиона; Линдси, ее мама и Клайв сидели в ряд на диване и смотрели на них, раскрыв рты.

– Да он всего лишь выдумал себе ребенка на пару недель. Господи! Это ж ерунда. Ну и что? Какая разница? Да ребята в школе вытворяют штуки похуже каждый день.

– Дело в том, Маркус, что Уилл давно вышел из школьного возраста. Он уже слишком большой, чтобы вот так просто выдумывать людей.

– Да, но потом он стал вести себя гораздо лучше.

– Теперь я могу идти? – спросил Уилл, но никто не обратил на него внимания.

– А что такое? Что он еще наделал? – спросила Сьюзи.

– Он ведь не хотел, чтобы я каждый день ходил к нему домой. Я сам приходил. А еще он купил мне кроссовки, и, по крайней мере, он меня слушает, когда я говорю, что у меня проблемы в школе. А ты мне постоянно твердишь, что я просто должен к этому привыкнуть. И он знает, кто такой Кёрк О’Бэйн.

– Курт Кобейн, – поправил Уилл.

– И можно подумать, вы все никогда не совершаете ошибок, – не унимался Маркус. – Я имею в виду, что… – Тут Маркусу следовало быть поосторожнее. Он знал, что ему не стоит распространяться о больнице, да и вообще не стоит о ней упоминать. – В смысле, как получилось так, что я вообще с ним познакомился?

– Это случилось, когда ты швырнул в утку огромным куском батона и прикончил ее, – напомнил Уилл.

Маркус поверить не мог, что Уилл заговорил об этом. Предполагалось, что речь пойдет о том, что все вокруг совершают ошибки, а не о том, что он убил утку. Но тут Фиона и Сьюзи засмеялись, и Маркус понял, что Уилл знает, что делает.

– Это что, правда, Маркус? – спросил его папа.

– Она была какая-то больная, – объяснил он, – мне кажется, она бы и так сдохла.

Сьюзи и Фиона засмеялись еще сильнее. Публика на диване была ошеломлена. Уилл снова сел.

Глава 24