Мои молодые годы

На преддипломной практике произошло мое воскресение. Мы были в Атамановке, надо было проверять изоляцию трансформаторов тока. Я залез в ячейку и стал прикреплять концы. Как такое случилось – до сих не понимаю. Опытный мастер до моей отмашки подал напряжение и весь ток, ампер пять, пошел по мне, меня дернуло, как прокаженного. Вдруг они увидели мою эпилепсию. Вытащили, а я потерял сознание. Очнулся на холоде возле подстанции. Смотрю, а у меня руки черные, как сажа, не гнутся то ли от мороза, то ли от удара электричеством. Кое-как встал, зашел в помещение, а у мастера и электрика волосы дыбом встали. Они бросили меня, думали, что помру. Так еще позвонили и сообщили начальству, что меня найти не могут. Это выяснилось позже, когда начальство приехало.

Что интересно, сажа сходила хорошо. Я посмотрел в зеркало – выглядел как негр. Мужики стали просить взять вину на себя, дескать, задел я сам, забыл обесточить трансформатор. Тогда я и понял, что они бросили меня, но согласился, все же у всех семьи – они ж не виноваты. Валерка все потом уговаривал меня поехать и морду им набить, но я подумал, что им хватило того шока, который они испытали при виде мертвеца. Хотя обидно было бы, если бы я замерз.

Но судьба оставила меня на свете, однако скажу, электричество – это серьезная вещь… И с ним нужно обращаться крайне аккуратно.

А я еще раз про судьбу. Были у нас друзья в Томске, Родичевы. Нелля работала в больнице № 3. У нас и у них были сыновья одного возраста – наш Валера и их Вадик. Началась Чечня, и я отправил туда Валеру, хотя мог отмазать его, как сына Волкова. А Нелля через своих врачей комиссовала Вадика. Понятное дело, каждая мать хочет сыну мира. Любая война наносит травму человеку, и Валере не просто далась эта страница жизни, но он живет. Вадик остался дома, а через два месяца попал под электрический удар, и теперь его нет.

Поэтому прятаться или не прятаться – выбор ваш…

XIII

Я иногда думаю: а правильно ли я прожил жизнь? А мог бы я большую пользу принести стране, своим людям? Одно скажу: своим людям мог бы дать больше.

Я не исполнил мечту детства: я хотел родителей свозить в Москву… Самую главную мечту не исполнил и уже не исполню, к сожалению, никогда. Так и хочется крикнуть: «Не забывайте делать добро близким вовремя…»

Уже на последнем курсе я поехал на курорт Дарасун, где отдыхала наша мама. Повидались, но по какой-то причине мы не попали в столовую, она не смогла покормить меня, своего сына. Я и забыл про это сразу, а она всю жизнь вспоминала. Такая мелочь, но она так переживала.

Всю свою жизнь я писал им письма, минимум два листа, иногда три и больше. Я писал по два раза в неделю и не потому, что надо, просто всегда была необходимость что-то сказать. Естественно, мы не писали обо всем, зная, как они переживают за нас, наши боги, наши родители. Помню, как обижался папа, что я скрыл от всех, что сын на второй чеченской войне, что я попросил его не рассказывать об этом. Ведь не знал никто, даже Надежда…

Наверное, я был неправ. Переживания посылают энергию, поддерживают, но тогда у меня энергии было много, очень много, по крайней мере, ее хватило…

А про энергию следующий эпизод. Сашка Воронов увидел на Доме офицеров афишу гипнотизера Мессинга, который гастролировал в Иркутске то ли в 1969, то ли 1970 году, и уговорил меня пойти на выступление. Кудрявенький Вольфганг в черном костюме решил из добровольцев сделать ансамбль. Сашка как гитарист помчался на сцену, увлекая меня. Вольфганг отобрал человек 15 и рассказал нам, кто на чем будет играть, естественно, без инструментов. И начал свой сеанс. Говорил он ровно, может, даже сонливо, но народ начал играть, даже мой Сашка заиграл на флейте. А мне стало смешно, я начал смеяться. Мессинг подскочил ко мне – до сих пор чудится его мелкая противная слюна и горящие бледные глаза. В итоге ассистент убрал меня во второй ряд, а после попросил пересесть.

Великий Мессинг и маленький студент, может, были равны в энергии своего поля. А эта энергия досталась мне от родных и увеличилась за счет дяди Сережи, Антонины Ивановны Домрачевой, Разгон и многих других людей…

XIV

На каждые праздники и каникулы я ездил домой на 91-м веселом поезде Чита – Благовещенск, который был набит битком, но родной дом стоил любых неудобств.

Сейчас удивительно, что не могли организовать дополнительные поезда или хотя бы вагоны. Видимо, что-то мешало или слишком дешевыми были билеты. Не знаю, но нас ничего не останавливало, вся Чита разъезжалась.

Из Читы я вез подарки: конфеты, колбасу. Но особенным лакомством была колбаса в виде булки хлеба, запашистая и вкусная. Сейчас такой нет!

После станции Куэнга уже можно было собираться. Поезд проезжал через мост. Река Куэнга петляла слева между грядой сопок и железнодорожным полотном, то отдаляясь от него, то приближаясь, а вокруг были видны знакомые очертания сопок, разъездов, сел.