Мои молодые годы

Мы, люди, интересные существа: часто говорим одно, думаем другое, а делаем третье, в зависимости от обстоятельств. Предположим, это можно понять и простить. Но если общественный деятель, чиновник или артист, как общественное лицо, говорит одно, а делает другое – он у меня не вызывает уважения, ибо вводит людей в заблуждение. И чем выше чин, тем более преступно такое поведение. Поэтому Красика я не уважал, а Сашу – уважал.

Однажды мне надо было пробить отверстие через стену нашего здания. Толщина стены – около 70 сантиметров, строилась она еще в царское время. Саша согласился пробить отверстие за три рубля, Мальков больше не обещал.

Саша пробивал отверстие восемь дней, потратив свои деньги на победитовые сверла (пять рублей) и приложив огромные усилия, но задачу выполнил.

Я попросил у Малькова дополнительную оплату. Тот ответил, что попробует решить вопрос. Я пришел к Саше, предложил подождать оплату, а тот – ни в какую. Говорит:

– Я обещал за три рубля. Денег не возьму.

И не взял…

Юрий Иванович Прядухин сам по молодости выпивал, а потом создал наркологическую службу в области, открыл диспансер. Лигачеву докладывал о создании службы ровно 15 минут – и получил разрешение.

Интересный был человек. Уж не знаю, что сейчас происходит с лечением в диспансере. Что я вижу, так это то, как там собирают деньги с водителей, чтобы они смогли получить права. Зачем? Особенно справки о том, что вы психически здоровы? Есть же базы данных на психически больных людей – смотрите и выдавайте права! Так нет, вымогают у людей деньги ни за что!

Как-то меня в банке попросили взять такую справку (я не водитель, потому и не знал). Прихожу в диспансер на улице Яковлева, очередь – человек семьдесят. Заплатил порядка двухсот рублей, жду своей очереди. Захожу. За компьютером сидит симпатичная женщина в белом халате. Отрывает взгляд от экрана, берет квитанцию и задает вопрос:

– Головой не ударялись?

– А Вы, женщина, психически нормальная? – задаю я встречный вопрос.

Она вскинула брови:

– Вы в своем уме?

– Я-то – в своем. А Вы? Я прихожу за справкой, что я не псих. Правильно? А Вы спрашиваете, ударялся ли я головой. Мне же справка нужна! И если я нормальный человек, то никогда не скажу, даже если ударился бы. Поэтому – это у Вас что-то с психикой или, по крайней мере, с логикой. У вас же в базе данных нет моей фамилии, на учете в психиатрических заведениях я не состою, а посему выписывайте справку… И признайтесь мне, что вы воруете у людей деньги, больше того – вы грабите народ!

Еще курьезней был случай на каком-то юбилее психиатрической больницы. Там были серьезные гости, даже главный психиатр России – Сергей Викторович Ковалев. Меня, как технического работника, обязали заниматься техникой для демонстрации фильмов, слайдов.

Я подготовил аппаратуру. Хожу, смотрю на девушек больше, чем на их работы. Вдруг мое внимание привлекла диссертация по исследованию алкоголизма в Стрежевом; замечаю, что выборка на сто тысяч населения – всего сто человек. И по результатам такого малого количества людей делаются серьезные выводы? Я стал девчонок критиковать, а они мне какие-то знаки подают. Но я уже разошелся, разбиваю научную работу в пух и прах – и вдруг слышу голос:

– А товарищ ученый говорит правильно. Чья это диссертация? Надо провести исследования на большем числе людей.

Говоривший подает мне руку:

– Ковалев.

Я не знал, что это – ведущий психиатр России. Подаю свою руку:

– Лушников.

– Странно, а мне Вас вчера не представляли. У Вас очень хорошие мысли. Выступаете сегодня?

– Нет, мне не дадут, – усмехнулся я и хотел отойти.

– Уверен: у Вас есть что сказать несмотря на то, что Вы молоды…

Но испортил все Балашов Петр Прокопьевич, главный врач клиники. Подскочил ко мне и довольно грубо прервал беседу «ученых»:

– У тебя аппаратура готова?..

XVIII

В лабораторию генетики, где работали молодые ученые Гуткевич Евгений и Сергей Карась, мы получили хроматографическое оборудование, но не могли его запустить, так как не хватало деталей на 2,5 тысячи долларов. Через Академию запчасти можно было получить только через два года, а система уж очень нужна была ученым. Выхода не было.

Однако выход нашелся. Я написал письмо шведской фирме, производителю хроматографа. В письме я расхвалил оборудование фирмы, указав на отличные характеристики. Татьяна Заворотняя, мой боевой помощник, еще смеялась, что после таких слов нам и сам хроматограф пришлют. Но я просил бесплатно, поскольку денег никто дать не мог.

Письмо я отвез в Москву, на выставку, вручил представителю фирмы. Они взяли письмо, взяли мои орешки, угостили меня виски, и на этом мы расстались. Буквально через два месяца в Институт пришла посылка с нужными деталями! Фантастика! Сам до сих пор удивляюсь. Парни из генетики в тот же день сами запустили систему, а меня на следующий день вызвали в КГБ: за что и как я получил посылку из-за границы, из западной страны? Написал все, как есть, кроме выпивки.

Затем меня снова вызвали. Но сначала я поговорил с Потаповым, рассказал ему, как все было. Он спросил:

– Оборудование работает?