Мой (не)любимый дракон (СИ)

— Отчего же, представляю, — маг усмехнулся. Как мне показалось, с оттенком горечи. Поднявшись, неожиданно попросил: — Отдайте булавку.

— Не успели подарить, а уже забираете. — Рука сама потянулась к украшению, в которое я влюбилась с первого взгляда. Накрыла его ладонью, интуитивно желая защитить от постороннего посягательства.

Но Скальде оказался настойчив.

— Так надо, — ответил загадочно. Экспроприировав у меня подарок, протянул руку со словами: — Уже поздно, пора возвращаться.

Стоило представить, как переступаю порог спальни, и на плечи мигом навалилась усталость. Тяжеленным таким камнем. С трудом поднялась на ноги. Зевнула, прикрыв рот ладонью, и последовала за тальденом к переулку, в котором нас дожидался извозчик.

Только возле шатра с портретами задержались на минутку, чтобы приобрести чёрно-белую красоту.

— Девочкам будет приятно, — пояснила, забирая у осчастливленного нами художника кошёлку с семью бумажными свёртками.

— И ещё вон тот заверните, — небрежно махнул рукой Его Великолепие на… моё изображение. — Портрет алианы со взглядом бунтарки.

— Эсселин Сольвер — настоящая красавица, — похвалил выбор мага торговец.

А я нервно покосилась на транжиру, поинтересовавшись:

— Сожжёте в камине?

Скальде одарил художника ещё несколькими монетами.

— Повешу над кроватью.

Наверное, для метания дротиков.

И снова я не поняла, шутит он или говорит серьёзно.

Глава 19

Весь день Его Светлость не находил себе места. От завладевших им чувств — этой гремучей, опасной смеси, готовой рвануть в любое мгновенье, тальдену хотелось на стенку лезть. Крушить всё вокруг, рычать, изрыгать пламя.

Но единственное, что мог он себе позволить, будучи гостем в императорском замке, — это срываться на слугах и, запершись у себя, исходить злостью. Которая, как и зависть, уже давно засели в его голове. А теперь ещё к этому неразлучному тандему прибавился яд ревности, отравивший тальдену сердце.

Это чувство — острое как кинжал, болезненное как кровоточащая рана, — было Игрэйту в новинку, и он не собирался и дальше нести на себе столь неприятное бремя.

Уступить алиану Герхильду? Сдаться?

Ни за что на свете!

Пламя ярости полыхнуло в груди с новой силой. Глухо зарычав, князь Темнодолья обрушился кулаками на ни в чём не повинный стол. Кубок дорогого файларсского стекла, до краёв наполненный вином, запрыгал на толстой гранёной ножке. Не выдержав очередного удара, перевернулся, забрызгав чернильно-ягодным напитком пестротканый, постланный у камина ковёр.

Не полегчало. Из груди тальдена вырвался гортанный звук, больше похожий на раскат грома. Посильнее сцепив зубы, Игрэйт в сердцах смёл кубок с графином, искусно декорированным серебром, на пол. В пушистом ворсе ковра теперь тускло поблёскивали осколки.

Как же ему сейчас хотелось обернуться в дракона! Дать волю огненной силе, обжигавшей внутренности. Поджарить парочку стражников тагрового кузена. А лучше — самого Герхильда! Изрыгать пламя до тех пор, пока от извечного соперника не останется даже горстки пепла!

Истинный Огненный — Игрэйт был вспыльчив, скор на принятие решений, зачастую необдуманных. Опрометчивых. Не обуздан в своих желаниях. Легко впадал в самое настоящее исступление и мог взбеситься даже из-за незначительной неурядицы.

Узнав о том, что у эсселин Сольвер должно состояться свидание, тальден всё утро пытался её разыскать, чтобы… Игрэйт и сам не знал, что скажет чужой невесте. Как предотвратит треклятую встречу. Понимал, что при всём своём желании не сумеет помешать им видеться. Пока Фьярра — законная невеста наследника, он, князь Темнодолья, не имел на неё прав.

Хентебесиру не везло. Он так и не сумел разыскать девчонку. Та будто сквозь землю провалилась, а может, намеренно его избегала, и это предположение ещё больше взбесило мага.

Фьярра заинтересовала его сразу. Ещё там, на озере. Было трудно отвести взгляд от хрупкой, озябшей фигурки, когда алиана, насквозь промокшая, выходила из лодки. Его Светлость не мог налюбоваться соблазнительными очертаниями тонкого девичьего стана и только и думал о том, как согрел бы её в своих пламенных объятиях.

А уж после ритуала в храме, когда выяснилось, что эсселин Сольвер для него — идеальная пара, князь решил во что бы то ни стало сделать её своей.

Желание обладать ею мучило, истязало. Сводило с ума, туманило разум. А то, как она себя с ним вела… Сама о том не подозревая, ещё больше распаляла его своей холодностью. Безразличием. Как и всякий тальден, Игрэйт был охотником. Фьярра — желанной добычей. Было в ней что-то дикое, что-то дерзкое, необузданное, пусть она и пыталась скрыть настоящую себя под маской напускной кротости, притворного послушания.

Закрывая глаза, тальден видел, как покрывает поцелуями её юное, не знавшее мужской ласки тело. Как алиана стонет, выгибаясь под ним. Покорная, податливая. Готовая ночь напролёт ублажать своего хозяина.