Мой очаровательный оригинал

– Аккуратнее надо быть, – бросаю я, с холодным безразличием скользнув по его недешевому костюму. Держа глазами на расстоянии, а-то мало ли, начнет тянуть ко мне руки, руководствуясь благой мыслью: "А дай-ка я ее облапаю, проверю, цела ли, невредима. Ой, какой я неловкий, разлил на девушку коричневую жижу, достану-ка платок, вытру пятно". Было и такое в моей биографии, от этих неуклюжих можно всего ожидать.

– Может, вам…

Помочь?

– Нет! – слишком резко перебиваю его я, и по широкой дуге, на безопасной дистанции, обхожу это ходячее недоразумение. Естественно, с холодно-равнодушным видом и неспешной походкой уверенной в себе женщины.

– Еще раз… простите, – летят мне в спину его повторные извинения, только уже без энтузиазма, тон поникший, немного даже обреченный. Кажется, мужчина в курсе своей неуклюжести, и на сей раз он извиняется именно за нее.

Стуча по тротуару каблуками, ругаюсь про себя: и на мужчину, разлившего на платье шоколад, и на женщину, продавшую мне почти остывший напиток. Горячий шоколад оказался негорячим вовсе, своей грудью я убедилась в этом.

Мимо проходят две молодые девчонки, одна на голову ниже другой, у обеих рюкзак за спиной, им лет по пятнадцать-шестнадцать. И я еще за метра два краем уха улавливаю их беседу из категории наивных, но в один момент, когда мы приблизились, одна из них поднимает глаза на меня, и они слегка расширяются в изумлении. А потом, когда расходимся каждый в свою сторону, эта девочка говорит своей подруге оживленным шепотом, так, что я всё равно слышу:

– Ты видела ту девушку? Она обалдеть как похожа на испанскую актрису из фильма "Карма между нами". Там еще саундтреки такие классные – и это она их поет. Софи де Армас. Она же еще и певица.

– Да брось, – отвечают ей снисходительно. – Откуда здесь взяться испанской знаменитости? Тебе показалось. Наверное, просто похожа.

– Да, наверное, ты права, – неловко отзывается та, что узнала меня. Не думала, что кто-то здесь успел посмотреть этот фильм. Его так быстро перевести успели? Недавно же в прокат вышел. – Но ты обязана послушать ее песни, они просто…

Пространство улицы разделило нас, и их голоса перестали долетать до меня. Но я и так знаю, что девочка хотела сказать: они просто офигенные. И я согласна с ней, мои песни – исключительно прекрасны.

***

Времени на прогулку до института уже не остается, поэтому я наскоро переодеваюсь в плотные кожаные штаны и молочно-белую блузу со сложным покроем, с оборками на объемных рукавах, с длинным легким бантом, повязанным на ямке между ключицами, и мелким нежным кружевом вокруг ворота, на плечах и воздушных манжетах. И обутая в ботинки со шнуровкой, надеваю шлем, сажусь на мотоцикл и, чувствуя поток встречного ветра, вклиниваюсь в ряды автомобилей, вырулив с дворовой парковки на оживленную трассу.

На стоянке при художественном институте я оказываюсь в четверть десятого. До занятия пятнадцать минут, расписание у меня есть, номер аудитории не единожды прокручен в голове, и я была уверена, что точно не опоздаю. Но, кажется, сегодняшний день с самого утра не задался. Сначала недотепа у кафе, а теперь вот…

– Мать твою! Ты что, сука, наделала?! – С криками мужчина выпрыгивает из спортивного автомобиля, пока я, едва не повалившаяся на жесткий асфальт от внезапного толчка, выравниваю свой мотоцикл. Хорошо, скорость на парковке уже снизила, а так бы не избежать падения, наверняка сломала бы себе пару костей. И какой бы виртуозной наездницей я ни была, даже я не смогла предположить, что один недоумок резко выкатится с парковочного места на проезжую часть. А теперь этот идиот, который плевать хотел на существование зеркал заднего вида, смеет обвинять в аварии меня? Да какого черта?!

– Ты знаешь, сколько стоит эта тачка?! – Взбешенный, парень запускает пальцы обеих рук себе в светло-русые волосы, будто конец света наступил, словно эта машина дороже его собственной жизни.

Мой британец, отделавшись легким "испугом", принимает устойчивое положение, и я наконец снимаю аккуратно шлем. Качнув волосами, убираю оставшиеся пряди с лица рукой и мрачным взглядом сверлю виновника столкновения.

– А ты знаешь, сколько стоит МОЙ спортбайк? – холодно чеканю я, зажав шлем в локте.– Хочешь оплатить ущерб? Виновник здесь ты, потому как слепой котенок, который только вчера получил права.

Выражение его лица меняется, блондин прищуривает глаза, кажется, сдерживая из последних сил свою ярость. Ярость, имеющую оттенок ненависти, – необычная эмоция, не совсем уместная и мне непонятная.

– Ты поцарапала мою машину, это твоя вина, – более сдержанно заявляет он, тон серьезный, в нем больше нет истерических ноток, звучавших вначале.

А он умнее и хитрее, чем кажется. Ну и для чего был этот эмоциональный спектакль?