Мой Охотник

Рыдания рвались изнутри, но я старалась держаться, чувствуя, как все поднимается во мне, превращаясь в огромный ком, представляющий собой истерику. Я не понимала, почему так жестоко с ним поступили… Зачем? А как же… разговоры, чтобы определить психологию… Да как же так можно? Ведь он хотел спасти свою возлюбленную и ее ребенка. Столько лет они были там… над ними издевались. Он же…

Не могла успокоиться, пока не почувствовала тепло Охотника. Мгновенно повернулась к нему и прошептала:

– Сережа… Сережа, ты жив, – обняла его, ощущая, как меня трясет.

– Маленькая, все хорошо. Я с тобой, – выдохнул он.

– Спаси его. Пожалуйста! Он должен жить. Он… должен помочь ей, дать шанс выжить после того ужаса, что она пережила. Умоляю.

Не могла успокоиться, меня штормило от страха, что вот так все закончится. На мгновение затихла, когда мужчина прижал к себе, сильно сжимая в объятьях, отчего почувствовала мокрое в области живота. Попыталась освободиться, чтобы посмотреть на свою блузку, но он не давал пошевельнуться, как будто знал, что меня сейчас беспокоит. Только сильнее прижал, шепча в волосы:

– Не надо, родная. Все хорошо. А с ним… все будет хорошо… Поможем. Только успокойся, девочка. Он будет жить.

Обмякла в его объятьях, чувствуя, что тело уже не так трясется, но предательские слезы текли по щекам…Сглотнула и прошептала:

– Что с тобой?

Он не ответил, а потом чуть отошел в сторону, отступая вместе со мной, когда мужчины уже начали переносить Пиронова, поторапливаясь, чтобы успеть в медицинский центр, где уже готовили операционную. Увидела Шторма, убирающего телефон в карман брюк, приближающегося к нам. Он только хотел сказать, как я прошептала:

– В том доме пленница – сестра Ивана. Они… ее…

– Знаю, – грубо ответил мужчина и, посмотрев на Сергея, продолжил: – Ее и ребенка Охотник вчера спас, и все стало известно. Сейчас они в центре, куда повезем Пиронова. Ирина в критическом подавленном состоянии, не желает, чтобы к ней притрагивались, а сын дерется, не подпуская к матери никого. Психологи считают, что не стоит давить. Мальчик молчит, не идет на контакт.

Что-то сжалось в сердце, и я с волнением спросила:

– Как он?

– У него стресс. Ведет себя как звереныш: рычит, шипит, кидает еду, визжит, и никого не подпускает к подавленной женщине, которой необходима помощь специалистов.

– Я… хочу туда… к нему. Пожалуйста, – попросила, надеясь, что Андрей поймет и согласится.

Отмечая в глазах брата непробиваемое «нет» в целях моей безопасности, я вышла вперед, радуясь, что Охотник отпустил, значит, поддерживает, и проговорила:

– Если даже нельзя, мне все равно. Я хочу увидеть мальчика! Должна. Может, тогда он согласится, чтобы помогли его маме.

Грызлов посмотрел на Охотника, кивнувшего ему, а потом на меня, и громко отчеканил:

– Хорошо. Поедем сейчас туда.

Благодарно кивнув, в два шага оказалась напротив брата и обняла, ощущая себя самой счастливой, чувствуя, что могу помочь. Случайно взглянув на себя, чувствуя неприятную влажность, заметила кровавый след на своей блузке. Тут же повернулась к Охотнику, с ужасом шепча:

– Сережа…

– Как приедем в больницу, обязательно зайду на перевязку, – буркнул он, считая, что мои переживания ни к чему, а потом добавил: – Нужно отправляться.

Мужчины вновь переглянулись, молчаливо переговариваясь, а потом мы пошли из кабинета, направляясь на улицу.

Дальше все происходило очень быстро. Сели в машину, которую вел Медведев, а рядом с ним расположился Шторм. Они тихо беседовали между собой, но ничего не было слышно. Волков находился со мной в салоне. Он с такой силой сжимал в своих огромных объятьях, целуя в волосы, отчего чувствовала невероятное тепло и счастье. И пусть была вся на пределе, но с ним было спокойно. В сознании зрела надежда, что у меня получится и смогу помочь.

Елена скрылась. Пока я находилась около Пиронова, просматривая его ранения, она сбежала, притом так, что ее никто не видел. Чему не обрадовался Медведев, гневно крича на всех, не представляя, как женщина могла скрыться.

Голова невероятно гудела, отчего было ощущение, что все плывет. Прислонилась к своему мужчине и закрыла глаза, позволяя себе на секунду успокоиться…

***

Оказавшись в больнице, в которую доставили и пострадавшего, где его уже ожидали в операционной, уверенно шла вперед, а мою руку сжимал Охотник. Он обещал зайти к врачу, пока я буду с мальчиком, поэтому напомнила ему и, получив накидку на одежду у медсестры, направилась к указанной двери.

Малыш сидел на своей кровати и с грустью смотрел на женщину, лежащую на соседней койке. Светлый красивый мальчик с огромными светло-зелеными глазами перебирал свои пальцы и пожимал плечами. Улыбнулась ему и прошептала:

– Привет.

Он нахмурился, не ожидая гостей, и повернулся, при этом внимательно рассматривая меня умными глазами. Прошла к нему и села на краешек кровати, еле слышно спросив:

– Как дела?

Он наклонил голову вниз и надул щеки, не желая со мной разговаривать.