Мой персональный миллионер

Я прошёл в ванную. В стеклянном стаканчике на одну зубную щётку больше. Вроде элементарщина, но такая интимная, что где-то внутри щекотно становится. Словно если женщина перенесла в мой дом свою зубную щётку и шампунь, я и правда имею на неё какие-то права. Я старательно и долго мыл руки. Тянул время, неизвестно зачем. Вышел, прошёл мимо кухни – Лида тарелками гремит. И правда, как семья. Обычная, какой у меня никогда не было. Мне грех жаловаться, моё детство было счастливым. Отсутствие матери, которая с увлечением работала и развлекалась, считая своим долгом баловать меня во время наездов, компенсировалось суровым, но любящим дедом. В моём детстве было все. Кроме вот этого вот. Смешно, но мне наверное даже никогда и не готовили. Этим всегда занимались специально нанятые люди. Моя бывшая вовсе предпочитала питаться в ресторанах. Мне тоже этот вариант казался проще и легче. А теперь вот стягиваю штаны, стараясь нечаянно не разбудить Соньку, а на кухне Лида накрывает на стол, чтобы кормить меня едой, которую приготовила специально для меня. Словно и правда семья. Конечно, если бы не дед, если бы не миллион, я бы наверное не зашёл в общении с Лидой дальше помощи с коляской в подъезде. Но мне нравилось то, что происходило. Оно меня волновало, как волновала и сама Лидия.

Шорты, футболка, ноги в тапки. Сонька пошевелилась, но не проснулась. Я замер на мгновение, выжидая, и пошёл на кухню. Она была маленькой, как и все остальные комнаты. В тесном пространстве с женщиной, которая меня физически привлекала было и волнительно и дискомфортно. Дискомфортно потому, что понимаю – нет ничего и быть не может. А если бы и могло, то Лида бы не позволила. Забавный у нас брак, право слово.

Лида стоит у газовой плиты. От её...ммм…попы, до стола сантиметров тридцать. И я как школьник примериваюсь. Подождать? Пройти бочком не задев? Или пройти и задеть целенаправленно? Сложный выбор. Совесть исчезла в неизвестном направлении, поэтому я склоняюсь к последнему варианту. Словно случайно коснуться полоски кожи что открывает короткая футболка над шортами. Если набраться храбрости, можно даже по голому бедру рукой провести, но тогда, боюсь, это будет выглядеть провокацией. Я продолжаю стоять и думать. Чувствую себя глупо. Лида поворачивается ко мне, приподнимает вопросительного брови. На ней фартук с вишенками, в одной руке поварешка.

– Ну? – спрашивает она, отвязывая фартук – В холодильнике сметана. Не подашь?

– В моём холодильнике? Откуда?

Я хмыкаю и открываю холодильник. В нем и правда сметана есть. И ещё много всего, чего раньше не было. Если честно, он ещё утром был девственно чист. Надеюсь, Лиде не пришлось ходить в магазин из-за меня и она просто перетащила свои продукты. А то как вспомню её с двумя тяжеленными пакетами, так злюсь.

Беру сметану. Шагаю, продолжая размышлять, коснуться полоски кожи, нет? Случай решает все за меня, случаи, они такие. Я нахожусь в этом самом пиковом промежутке – между попой и столом, когда Лида роняет половник в суп. Горячие капли брызжут в разные стороны, Лида вскрикивает и делает шаг назад. Назад – это в меня, больше здесь шагать некуда. Она не маленького роста, её ягодицы упираются в мои бедра. Мои руки не слушая доводов разума, сами, своевольно ложатся на её талию. Я успокаиваю себя – это же просто, чтобы утешить, а вовсе не потому, что я озабоченный мерзавец. Затем напоминаю себе, что утешать можно положив свои ладони на более нейтральные места, ещё бы за задницу ей их пристроил, утешитель. Лида горячая, на кухне жарко, мне кажется я сам сейчас начну свистеть, как вскипевший чайник.

– Больно? – наконец выдавливаю из себя я.

– Нет, терпимо.

Лида говорит шёпотом. Мы замерли в этой нелепой позе. Я опираюсь о стол, Лида впечаталась в меня, мои руки на её талии. Ах да, надо же убрать руки! Я заставляю себя их оторвать, перемещаю на предплечья. Они тоже голые, ну что же делать. Я провожу по предплечья рукой, незамысловато, обычный ободряющий жест, но даже на него организм реагирует весьма ярко. Надо отодвинуть Лиду, иначе она эту самую реакцию попой почувствует. Или уже…чувствует.

Видимо, чувствует. Отодвигается от меня, на каких-то несколько сантиметров. И почему я думал, что на кухне жарко? Это от Лиды жар. Вот отодвинулась, зябко сразу. Повернулась ко мне, но не уходит. Стоит, смотрит на розовые пятнышки ожогов на кисти руки.

– Надо мазью смазать, – говорю я. – А то волдырь вздуется.

Аптечка здесь же, на этой маленькой кухне, в одном из шкафчиков. Я тянусь к нему через Лиду. Она вскидывает голову, смотрит на меня, в глаза. Чаще мы избегаем прямых взглядов, словно нам неловко. У неё бархатные глаза, глубокие, тёмные. Я наконец нахожу подходящее сравнение – как крепкий кофе. Почти чёрные. И смотрят прямо в душу. И правда, ведьма.