Мои ранние годы. 1874-1904

Наш путь в край момандов лежал мимо входа в долину мамундов. Долина эта, имеющая в поперечнике почти десять миль, формой своей напоминает сковородку. С мамундами мы не конфликтовали. Их убийственная репутация заставляла нас держаться от них в отдалении. Но вид нашего лагеря с его идеально ровными рядами солнцезащитных навесов, с группой госпитальных палаток, со скоплением лошадей, верблюдов, мулов и ослов раззадорил мамундов. Свет наших костров по периметру, поблескивающий в ночи, так и манил стрелков — искушение, которому не могла противиться душа обитателя индийского пограничья. Одиночные выстрелы были неизбежны и начались сразу же, как только темнота укрыла стан нашей передовой бригады. Большого вреда выстрелы не причинили. Только ранили нескольких человек. Сэр Биндон Блад невозмутимо продолжал ужинать, хотя в какой-то момент и вынужден был загасить свечи. Утром, не ответив на эту наглую выходку, мы двинулись на Навагаи. Но мамунды уже возбудились, и, когда двумя днями позже к их долине подошла следовавшая за нами вторая бригада, сотни туземцев, вооруженных чем ни попадя — от допотопных кремневых ружей до винтовок последнего образца, — три часа вели оживленный обстрел сгрудившихся людей и животных. Большая часть наших бойцов успела окопаться в неглубоких ямах, и весь лагерь был окружен траншеей. Тем не менее эта ночная стычка стоила нам примерно сорока солдат и офицеров, не считая множества лошадей и вьючной скотины. Получив донесение, сэр Биндон Блад дал приказ отомстить неприятелю. Командовавшему второй бригадой генералу Джеффрису было велено на следующий день войти в долину и наказать необузданных дикарей за их наглость. Отмщению предстояло принять форму марша через всю долину, до самого края этого cul de sac[20]

, с попутным уничтожением всех посевов, разрушением водных резервуаров, подрывом стольких крепостей, сколько время даст подорвать, и расстрелом любого, кто осмелится помешать данному процессу. «Если хотите увидеть настоящий бой, — сказал мне сэр Биндон, — то отправляйтесь с Джеффрисом». И вот в сопровождении бенгальских уланов, возвращавшихся после доклада во вторую бригаду, я с большой осмотрительностью преодолел десять миль пересеченной местности, разделявшей оба лагеря, и еще засветло прибыл в штаб к Джеффрису.

Всю ночь над лагерем свистели пули, но к тому времени уже были вырыты надежные окопы, а большинство лошадей и мулов тоже получили сносное укрытие. На рассвете 16 сентября вся бригада с эскадроном бенгальских улан во главе в боевом порядке вступила в долину мамундов и вскоре развернулась широким фронтом, разделившись на три части, каждая из которых имела свою карательную задачу. Поскольку мы рассредоточивались веером, а общая численность бригады не превышала тысячи двухсот бойцов, вскоре все разбились на небольшие отряды. Я примкнул к центральной колонне, направлявшейся к дальнему краю долины. Ехал я с кавалеристами.

Мы пересекли долину без единого выстрела. Ни в деревнях, ни в полях — ни души. Приближаясь к горной гряде, мы различили в бинокли группки крохотных фигурок на конусообразном холме. Время от времени можно было видеть, как поблескивает на солнце сталь сабель, которыми туземцы взмахивали в воздухе. Зрелище воодушевило нас, и рысью и галопом мы припустили к рощице, находившейся на расстоянии ружейного выстрела от конусообразного холма. Здесь мы спешились и открыли огонь с семисот ярдов из не более чем пятнадцати карабинов. Моментально весь холм испещрили белые облачка дыма, и рощу со свистом стали прорезать пули. Увлекательное противостояние оживляло атмосферу чуть ли не час, а между тем к нам все ближе по долине подвигались пехотные части. Когда они подошли, было решено, что передовой отряд из тридцати пяти сикхов атакует холм, а другие два отряда поднимутся по длинному пологому отрогу к деревне, крыши и маисовые поля которой можно различить на склоне. Все это время кавалерия будет контролировать долину, поддерживая связь с нашим, находящимся под началом командира бригады, резервом, состоявшим в основном из Кентцев[21].