Мой самый-самый... (СИ)

- Пошли обратно, - Сашка отстраняется, поплывший и немного злой взгляд блуждает по моему лицу.

- Пошли...

Ведет, положив руки на талию, и дыша мне в макушку, почти касается губами волос. Безмолвно подчиняюсь, с трудом переставляя ослабевшие ноги. Жар нервного предвкушения топит.

- Саш, у меня смазки нет, - шепчу одними губами, когда переступаем порог квартиры.

- М -м-м, - тянет Сашка ровно, обнимая сзади, и только крепче прижимает свои бедра к моим, словно говоря, что ему плевать на это, - Тогда давай в душе, Кис.

Поворачиваю к нему голову, целуемся, сплетаясь языками, и, неловко скинув куртки и ботинки, пятимся в ванную.

Вкус пронзительной горечи во рту так и не пропадает. Возможно потому, что он вызван не выкуренными сигаретами, а осознанием, что чуда после всех откровений и разговоров так и не произойдет.

Но, несмотря на это, я слишком хорошо помню, что уже завтра Сашка уедет, и мы не увидимся почти месяц. И у меня нет ни сил, ни желания отталкивать его.

42. Лиза

42. Лиза

20 марта.

- Простите, извините, простите...- неловко пробираюсь к своему креслу, толкая в узком проходе чужие колени.

Влада, уже ждущая меня в самом центре ряда, машет тонкой рукой, ориентируя в плотном полумраке зала. Наконец падаю на свое место. Выдыхаю. Я так спешила, что спина покрылась испариной, и все равно забежала в театр после третьего звонка. Стоит мне коснуться задницей мягкого стула, как тут же начинает играть музыка, а на черную сцену падают первые лучи прожекторов. Начинается…

- Привет.

- Привет.

Улыбаемся с Владой, шепча друг другу.

- Ну, ты прямо в последнюю минуту!

- Да на работе завал, а потом еще в пробке пришлось постоять… - оправдываюсь.

- Тш-ш-ш! – недовольно шипит за мной какой-то дед.

Замолкаем, уставившись на сцену как по команде. Влада молча сует мне программку в руки, но я ничего не вижу – слишком темно. Билеты покупала Влада, а я настолько замоталась, что даже не успела ознакомиться, на что именно она меня привела. Знаю, что это хореографический спектакль, ставил его кто-то из шоу «Танцы», и здесь задействованы многие участники этого проекта. Влада писала мне их фамилии, но я слишком от этого далека, чтобы хоть одну узнать.

Зал постепенно затихает, а музыка напротив становится громче. Сцена заливается серебристым холодным светом, очерчивая резкими тенями расставленные на ней разноплановые блоки, и лишь один яркий красный луч падает в центр, прямо на графичное высокое дерево, ствол которого обнимают два танцора в телесных коротких купальниках, создающих впечатление, что они голые.

Мужчина и женщина. Вдвоем. Под медленную тревожную музыку сплетают свои идеальные спортивные тела в пронзительном загадочном танце. Постепенно на сцене появляется еще пара, и еще. Они все взаимодействуют друг с другом, меняются, перестраивают декорации, как причудливое лего, прямо на наших глазах. Страдают, радуются, любят, изображают смерть.

В общем и целом, я ни черта не улавливаю скрытого смысла происходящего, то и дело кошусь в программку, где какие-то общие фразы о любви, способной сотворить новую Вселенную, но все же общая атмосфера и рисуемые танцорами образы постепенно захватывают меня. Погружают в чувственный эстетический транс, дергая особые тонкие ниточки глубоко в душе. Страсть к прекрасному начинает звенеть во мне, наслаждаясь.

Мысли плавно плывут в голове, впитывая картинки, приятные глазу, и перенося их на мою жизнь. Любовь на сцене – осязаемая эмоция, сложная, распадающаяся на разные составные части как луч света в спектре.

Что такое любовь?

Неоформленная мысль бьется в голове, тревожа. Любовь – это эмоция или процесс, действие? Танец – движение, и любовь в нем жива. Меняется, распадается и собирается вновь, но уже в другой, иногда совершенно неузнаваемой форме.

Я наблюдаю за происходящим, пытаясь полностью отключить мозги и лишь ощущать. Изредка переглядываемся с Владой, улыбаясь.

- Классно, да?

- Да, у меня мурашки, - подруга гладит предплечья, подчеркивая свои слова.

И снова замолкаем. Погружаемся в себя и созерцание. Спектакль без антракта. Заканчивается через полтора часа. Выходим слегка пришибленные и шальные.

- Ну что? По бокалу?

- Да!

Не мучаем себя долгими поисками, забегая в первый же попавшийся грузинский ресторанчик, расположенный в подвале соседнего дома. Раскидывая подушки на бархатной скамье, сразу прошу графин гранатового вина. Влада требует ассорти пхали и гебжалия, даже не открывая меню. Я, улыбаясь, одобряю.

- Как дела? Рассказывай, - Влада начинает допрос первой, заставляя меня чуть нахмуриться, прокручивая в руках толстую тканевую салфетку.

Мы давно не виделись, еще дольше не говорили по душам вот так – только вдвоем, без Киры, и я не знаю, с чего начать. Да и все сходу и не расскажешь. А некоторыми вещами и вовсе неохота делиться. Почему- то мне хочется умолчать, о том, что в эти выходные я должна была с детьми поехать к Сашке на Домбай, и, если бы Алиска не свалилась с ангиной, сидела бы сейчас в своей гостиной вместе с мужем, а не торчала с подругой в грузинском ресторане.