Мой «Современник»

Веселая и неунывающая Лиза Никитина, реквизитор, которая не только разыскивала вещи, по времени подходящие к спектаклям – какие-то керосинки, кофейники, чашки, бутылки, – она же подкармливала артистов, на гастролях варила пшенную кашу. Я как сейчас помню: на маленькой плиточке большая кастрюля, и все мужчины стоят вокруг нее с ложками, ожидая свою порцию.

В театре, как вы понимаете, невозможно обойтись без гримеров. У нас было два мастера очень высокого класса. Одна из них – женский мастер Валентина Логинова, которая могла сделать любой портретный грим, постоянно ходила в музеи, изучала картины той эпохи, к которой относится спектакль. Она жила в Новосибирске во время войны, туда были эвакуированы московские театры, и она влюбилась в театр и уже не могла без него жить. Она заслуженный работник культуры, преподавала в Вахтанговском училище, получила звание доцента.

Сейчас Валентина Логинова живет во Пскове, недавно готовила к конкурсу красоты участницу, получившую звание «Мисс Псков». Она автор пособия по гриму, пишет в псковскую газету заметки об актерах. Мы всегда очень дружили с гримерами и костюмерами, были одной семьей. Валечка с дочкой Мариной жили на рубль в день, Валя воспитывала дочку одна. Иногда девочка приходила по вечерам, сидела у нас в гримерке и тихонько рисовала. Я даже сочинила песенку о ней – «Колыбельную для мамы»:

Маму в кресло я сажаю,

«Отдохни-ка, – говорю, —И послушай – почитаю».Я читаю, вдруг смотрю:Мама спит. Я спою:«Баю-баюшки-баю».

Тише, куклы, не шумите,Тише, двери, не скрипите.Мама спит. Я пою:«Баю-баюшки-баю».

Второй женский гример – Зиночка Жукова. Наши актрисы и ее уговорили стать мамой – чтобы был смысл в жизни. Она никогда об этом не жалела, хоть и воспитывала дочку одна.

Мужской гример Тамара Зимонина в начале войны пришла в Большой театр на спектакль «Князь Игорь», была потрясена до глубины души и навсегда осталась с театром, окончив театрально-техническое училище. Она гримировала Гафта, Табакова, Никулина, Щербакова и многих других.

Есть у нас замечательный звукорежиссер, Сергей Платонов. Звуковая часть всегда работает бесперебойно, кроме того, он принимает участие во всех общественных делах театра, в праздниках, елках, не жалея своего времени. Это настоящий человек театра. У него неординарная внешность – мне кажется, что он похож на Хемингуэя.

Был удивительный человек в нашем театре – слесарь-водопроводчик, Иван Иванович, пожилой, всегда улыбающийся человек с веселыми глазами, мастер – золотые руки.

Каждый год в «Современнике» отмечали День Победы. Собирались ветераны, открывали шампанское, люди рассказывали свои военные истории. Кавалер двух Орденов Славы Иван Иванович во время войны был разведчиком, и как-то раз он рассказал совершенно невероятную историю.

Однажды ему поручили создать отряд, с целью дальнейшей заброски в белорусские леса для организации партизанского движения. Половина десанта погибла – парашютисты повисли на деревьях, немцы обнаружили их и открыли стрельбу. Те, кто спаслись, притаились на земле, переждали сутки, а дальше Иван Иванович придумал, поскольку кругом были непроходимые болота, катиться до места назначения. И докатились, и организовали партизанский отряд!

Никогда не забуду, как он говорил мне: «Девушка, я жизнь люблю! Вино люблю, женщин люблю! Я живым в такой войне остался!»

У него был бурный роман с буфетчицей Любой, он даже отбил ее у мужа. Иногда в перерыве мы не могли найти ее и, заглянув «за кулисы» буфета, обнаруживали там Ивана Ивановича с Любушкой.

«Касса – сердце театра!»

Смотрю, как работает наша кассирша в театре «Экспромт», – ей уже за восемьдесят. Интеллигентная, образованная, была завлитом в каком-то театре. Знаю, как работают молодые кассирши в других театрах. И мне захотелось рассказать о кассиршах театра «Современник» первых, ефремовских лет.

Они были большими патриотами театра, были в курсе всех событий, даже личной жизни актеров, поклонниками спектаклей. Вера Амосовна, пожилая грузная женщина, и Вера Исааковна – мама Галины Волчек, которая сказала однажды: «Мила, ты же понимаешь: касса – это сердце театра». Она действительно так думала. У нее были свои понятия, как распоряжаться билетами, каким зрителям отдавать предпочтение, когда говорить, что билетов нет, даже если они есть. Однажды, сидя рядом с ней, я говорю: «Верочка, да вот же они!» А она мне тихо: «Молчи, иногда надо сказать, что билетов нет – это хорошо действует на зрителя!» Какие-то билеты она придерживала для постоянных зрителей. Директор в таких случаях с кассой боролся. Но для нее было важно одно: чтобы зал был полон!