Мой «Современник»

Помреж – это тоже важная персона в театре. У нас была идеальный помреж – Марья Федоровна Рутковская, с прокуренным голосом, бывшая травести. Родителей ее расстреляли, отец был из красных латышских стрелков. И сама она прожила очень нелегкую жизнь – квартиру, естественно, отобрали, ей пришлось скрываться, чтобы не попасть в детский дом. После реабилитации Марье Федоровне дали маленькую комнату в Телеграфном переулке. Я в то время была председателем месткома театра, и наш местком добился, чтобы она получила комнату рядом с театром – 22 метра, в коммунальной квартире, где были только одни соседи, которые просто приняли ее в свою семью. Рутковская с огромной любовью относилась к театру и с большим уважением – к актерам. Галина Волчек ее обожала.

Был в «Современнике» еще один помощник режиссера, Всеволод Давыдов. Он работал и как актер – забавно играл шута в «Голом короле». Иногда был суматошным, но очень-очень преданным театру – для него в жизни, кроме театра, не было ничего. Он был из питерских, обожал свою старую няню. Когда мы приехали на гастроли в Ленинград, она всех нас угощала кислыми щами с грибами, и даже я научилась варить такие щи.

Надо сказать, что помощники режиссеров, которые долго работали в театре, все были высокопрофессиональными. Сейчас помреж – Ольга Нурматовна Султанова, обаятельная женщина, очень четкий работник, неравнодушный к своему делу.

Мы познакомились с женой художника Льва Збарского, красавицей пианисткой Лаурой. Она вскоре стала нашей заведующей музыкальной частью на много-много лет. Она была очень интересным человеком. Отец Збарского знаменитый врач, бальзамировал тело Ленина – ни больше ни меньше! Он попал под «дело врачей-убийц», и их выселили из Дома на набережной. Бесстрашная Лаура, маленькая прекрасная армянка, родители которой, партийные работники, были расстреляны, отважно лазала в окно опечатанной квартиры, чтобы взять необходимые вещи, берегла и утешала мать Збарского, правда, и свекровь всегда относилась к ней идеально.

Позже, когда отец Збарского вернулся из лагерей, их семье снова выделили в том же доме квартиру, но другую. Затем Лаура рассталась со Збарским, который через некоторое время уехал в Америку, а она продолжала работать в «Современнике». Я считаю, что Лаура, изумительная пианистка, карьеры так и не сделала из-за семьи. Мы с ней были дружны, и мне всегда импонировали ее ум, мудрость и благородство.

Постановочная часть «Современника»: Ольга Маркина, костюмер и помощник завтруппой, Владимир Уразбахтин (он долгое время заведовал электроцехом, сейчас на этом месте работает его сын), Андрей Егоров, Владимир Корнеев, Сергей Прохоров, Николай Судариков, Владимир Ишков (художник по свету) – все эти люди внесли свою лепту в театр «Современник».

Саша

В 1970 году, как раз во время тяжелого периода ухода Ефремова из «Современника», я родила второго сына. Первый сын, Ваня, как раз пошел в школу, и я старалась «дотянуть» и родить после того, как увижу его с букетом цветов в дверях школы. И мне это удалось – Саша родился 2 сентября.

Конечно, я хотела девочку, а мой муж и Ваня – мальчика. И когда я высунулась в окно роддома и сказала им «мальчик», они ужасно обрадовались. А Ваня сказал: «Мам, а ты не можешь посидеть там подольше? Может, и девочка получится?»

Я тогда уже снималась и получала авторские за свои песни, поэтому смогла нанять няньку. Конечно, я сразу вышла на работу, потому что до родов я до последнего репетировала роль в спектакле «Корни» А. Уэскера (режиссер В. Сергачев). Пьеса очень интересная, и роль у меня была шикарная – матери, которая все время в конфликте со своей дочерью, уехавшей из деревни в город на заработки и вкусившей прелести столичной жизни. Когда дочь приезжает в деревню в отпуск, они никак не могут понять друг друга. У матери очень темпераментный характер, и дочь такая же.

Но когда я вернулась из роддома, Ефремова в театре уже не было. Мы недолго играли этот спектакль: Сергачев ушел за Ефремовым во МХАТ.

Я оказалась в безвыходном положении и всех работников театра просила помочь найти няню. И вот Галина Михайловна, наш костюмер, в очереди в магазине разговорилась с одной женщиной, которая, как выяснилось, профессиональная домработница. Галина Михайловна сразу привела ее в театр. Женщина была монашеского вида – белый платочек под подбородок, иконописное лицо. Я с ней поговорила и сразу же пригласила к нам в дом. Она удивленно спросила: «Почему вы не просите меня показать паспорт?» А я сказала: «Я и так все вижу». И оказалась права. Бесконечной доброты и трудолюбия была Феня.

Потом я пользовалась своими наблюдениями за ней при работе над ролью и в спектакле «Эшелон», и в спектакле театра «Экспромт» «Когда мы вернемся домой».

Она работала у меня несколько месяцев в году и уезжала на свою родину в Воронеж. Говорила она на смеси украинского и русского. Пока жила в Москве, старалась не забыть родной говор: «А как же, Людмила Ивановна, а то меня в деревне потом засмеют!»