Мой тайный роман с боссом

– Нет, – я начала вертеть головой, вырываться, тогда он сильнее схватил меня за скулы, так, что мне стало больно вдвойне, и начал ритмично насаживаться на мой рот, одной рукой удерживая за скулы, другой – за волосы. Врывающийся в горло орган быстро увеличился в объеме.

– Вот так, вот так! Смотри на меня! И стони! – Царёв рычал, как какой-то озверевший нелюдь, ускоряя толчки, а меня едва не вырвало. Я была близка к тому, чтобы задохнуться. Мне хотелось лишь одного – умереть.

Он вонзился в мою челюсть пальцами. Держал так крепко, что невозможно было пошевелиться. Я откашливалась. Вот-вот наступит удушье. А он всё рычал и рычал, твердил какой-то бред, набирал скорость и уже входил практически на всю длину. Слёзы, слюна, немного крови… потекли по губам вниз, к подбородку.

– У тебя самый сладкий рот в мире. Ты всегда будешь моей. Только моей вещью! Собственностью! Игрушкой. Никому не отдам! Слышишь?!

С этими воплями Царёв излился вглубь моего горла. Не знаю, как я до сих пор сдерживала рвоту. Его отвратительная сперма, подобно яду, оставляя ожоги, потекла вниз по пищеводу. Кончив, ублюдок избавил меня от приближающегося удушья, вытащив член из горла. Стряхнув со ствола остатки семени, спешно надел трусы, а потом штаны. Щёлкнул застежкой ремня, удовлетворенно выдохнул:

– Значит так, Диана, я принял решение. Твоё мнение меня не волнует. Ты будешь делать так, как я скажу. Это не обсуждается. Хочешь уйти – вали. Но тогда я лишу тебя родительских прав и ты больше никогда не увидишь Светлану. Мои адвокаты позаботятся о том, чтобы правда осталась на моей стороне. И никто тебе не поможет. Ни полиция, ни суд. Они поверят тому, у кого имеются деньги и связи.

Каждое слово, как кинжал, безжалостно, по самую рукоять врезалось в сердце острым лезвием, распарывая хрупкую плоть до кровоточащих ран. Я не верила, что все это происходит со мной. Сейчас. Что это не кошмар, не иллюзия, не галлюцинации, а убийственная реальность. Сказке конец. Как? Почему? За что? За что я заслужила эти пытки? Не верю. Не понимаю. Презираю. Его. Вместе с его лживыми словами! И посылаю к черту. В пекло. За ложь, за боль, за предательство, за то, что мерзкий подонок больше года пользовался мной как какой-то неодушевленной тряпкой для ног, не имеющей ни чувств, ни души, ни достоинств.

– До встречи, Диана. Когда у тебя там всё заживет… так уж быть, – не оборачиваясь, Царёв рявкнул напоследок, – я тебя оттрахаю. По самые яйца выдеру, чтобы надолго отбило желание канючить. Поняла?

Хмыкнув, мужчина направился к выходу, пока я, застыв, сидя на коленях в одном положении, сжав кулаки до крови на ладонях, смотрела в одну точку, будто только что на моих глазах рухнул самолет. Разбился. Взорвался. Вспыхнул кровавым пламенем. Самолёт, на борту которого находилось моё счастье и мой смысл жизни.

Не любит!

Не любит!

Не любит!!!

И никогда не любил. Лишь пользовался. Лишь развлекался. Лил в уши лживые сопли. Подонок. Мерзавец. Ничтожный сукин сын! Не мужик. НЕ МУЖИК! А чмо ходячее с рюкзаком комплексов за спиной. У бессовестного выродка явные проблемы с головой. Иначе и не скажешь. Интересно, сколько у него таких, как я? Запертых птиц в клетке? Скорей всего, я не первая и не единственная. Сплошная ложь! Ложь, ложь, ложь! На каждом шагу! А что, если та Лена вовсе не его сестра? А… любовница. А Серёжа – его сын. Но Царёв в очередной раз залил мне уши ложью. А я верила. Он заставил меня верить. Его безоговорочное влияние на людей трудно объяснить. Наверное, Роман – сатана в человеческой шкуре, что явился на землю подпитаться молодыми, невинными душами.

«Ты станешь такой же пушистой и покладистой, как и другие мои содержанки. А они не жалуются…»

«Да зайка, уже еду. Как вы? Малышка покушала? А ты? Поешь, пожалуйста, а то я переживаю…»

Правда. Это гребанная правда?

Я не одна такая. Есть еще жертвы. И то, что Рита родила… тоже правда.

Вот почему мерзавец перестал обращать на меня внимание. Конечно, всё внимание досталось не так давно родившей четвертого отпрыска жене.

Нужно срочно бежать. Немедленно!

Давясь спермой, задыхаясь от слёз, я отползла в угол между трюмо и стеной, сжалась в комочек, затряслась, ладонями вытирая с губ, лица и щёк отвратительный полупрозрачный белок. Роман с силой хлопнул входной дверью. Там, снаружи дома, я услышала его обращение к охраннику, а после – щелчок замка:

– Никуда не выпускать. Ты – её тень. В случае чего – сразу звони мне. Все её просьбы согласовывать только со мной. Никаких телефонов и гаджетов.

– Всё понял, Роман Викторович. Хорошего вам вечера.

Удаляющийся цокот каблуков по тротуарной плитке. И тишина.

На втором этаже, в детской, раздался жалобный плач моей малышки. Кое-как подобрав себя с пола, прикрывая обнажённую грудь рваным куском халата, глотая слёзы и сумасшедшую истерику, я направилась к лестнице.

С этого дня моя жизнь оборвалась. С этого дня моя душа провалилась в черную бесконечность.

* * *