Мой Террорист (СИ)

- Сучка… Подстилка… Похотливая тварь, видел бы ты себя… Морда вся в помаде… рубашка расстегнута… Хорошо оторвался, блядь?!

От изумления, от его наглости я просто немею. Shit, ты еще смеешь ревновать?!

- Мелкая, грязная, ненасытная шлюха… Я тебя мало трахаю?! Тебе не хватает?! Хорошо, сейчас получишь еще….

Грубым пинком отправляет меня на диван, придавливает своим весом… Яростно пытаюсь отбиваться, но он как будто даже не замечает моего сопротивления. Shit, какой же он все-таки сильный… Быстро, ловко расстегивает мои брюки, стаскивает вместе с бельем до колен. Все, мои ноги почти бесполезны, они спутаны штанами. Рубашку он просто перекидывает мне через голову, стараюсь ее стряхнуть, но мешают застегнутые манжеты. Черт, руки теперь тоже все равно, что связаны… Одним движением переворачивает меня на живот, наваливается сверху…

Отрывисто, бессвязно матерясь, грубо трахает… Выходит из меня полностью, тут же вставляет снова… намеренно делает это резко, неаккуратно, стараясь причинить как можно больше боли… Мне, и правда, чудовищно больно. Болит в заднице, больно бедрам, в которые он крепко вцепился. Самое главное, больно душе… В памяти вдруг всплывает картина: я и он, на полу, у печки… бережные касания… волнующие слова… От этого становится в десять, в сто раз больнее, мозг не выдерживает этой боли, воспоминание съеживается и куда-то прячется, я снова один на один с ужасной реальностью. Реальностью, в которой Тор, нет, чертов гребаный террорист, жестоко насилует мои душу и тело, осыпает грязными оскорблениями… Разумеется, нет и речи о том, чтобы я кончил, я даже не возбуждаюсь, вообще ничего не чувствую, кроме боли и отвращения.

В какой-то момент мой рассудок подергивается черной дымкой. Делаю над собой усилие, чтобы оставаться в сознании. Наверное, если бы я отключился, для меня было бы лучше, но я не хочу. Я должен все это запомнить. Боль, унижение, чувство беспомощности. Я должен накрепко это запомнить, чтобы не дать слабину, когда эта хитрая сволочь снова подкатится ко мне. Стараясь удержать себя от падения в беспамятство, вожусь с манжетами. Надо все-таки попробовать освободить руки. Черт, петли такие тугие…

Чувствую спиной, как напряжены мышцы его пресса. Подонок пытается сдержать оргазм, чтобы мучить меня как можно дольше. В конце концов он все же кончает, тут же переворачивает меня на спину, бегло осматривает мой живот, ощупывает подо мной диван.

- Что, бляденыш, даже не кончил? Все потратил… Яйца совсем пустые?

- Иди на хуй, дерьмо…

Мне наконец-то удается выпутаться из рукавов, но он тут же перехватывает оба моих запястья одной рукой, придавливает их к дивану у меня за головой, наваливается коленом на ноги. Обхватывает пальцами мой вялый член.

- Ничего, сучка, ты у меня кончишь…

Не хочу, не хочу!.. Черт, кончить сейчас, от его руки, после такого… это так… унизительно… так грязно… Он и делает это для того, чтобы меня унизить, чтобы окончательно растоптать… Дать почувствовать, что я в его власти… Не дождешься, урод… ничего у тебя не получится… Но у него все-таки получается. Этот подонок так хорошо знает мое тело, он делает все как надо. С ужасом чувствую, как сквозь отвращение и отчаяние, сквозь боль в истерзанном теле пробиваются предательские импульсы возбуждения… Стягиваются внизу живота… Мелкими волнами прокатываются по телу… Корчась от стыда, захлебываясь злыми рыданиями, выплескиваюсь ему в руку. Он тут же меня отпускает. Почувствовав свободу, влепляю ему хлесткую звонкую пощечину. Моментально получаю в ответ смачный шлепок перемазанной в моем семени ладонью. Щека взрывается резкой болью. Размазываю по лицу собственную сперму. Это я тоже запомню.

Он встает, не глядя на меня заправляет в брюки выбившуюся рубашку, застегивается. Низко наклоняется надо мной, всматривается в лицо. Сволочь, что ты пытаешься там разглядеть? Хочешь понять, насколько мне больно? Как сильно я унижен? Не волнуйся, ты хорошо поработал.

Он выпрямляется. Презрительный взгляд сверху вниз:

- Какая же ты все-таки дрянь. А я… я дурак.

На пороге комнаты снова поворачивается ко мне:

- Не попадайся мне на глаза. Видеть тебя больше не хочу.

После его ухода со мной случается дикая, рвущая в клочья душу, истерика. Я не рыдаю, я просто вою, как зверь. В отчаянье катаюсь по дивану, кусаю руки, впиваюсь в себя ногтями, пытаясь телесной болью заглушить душевную. В памяти то и дело вспыхивают картины недавнего ужаса вперемешку с видениями былого короткого счастья, чудовищный, мучительный калейдоскоп. Неужели все это действительно со мной? Лучше бы я, и правда, угорел прошлой ночью…