Мои Великие старики

– Вы трудоголик, с утра до вечера на сцене, в кабинете, в министерстве?

– Да почти. Круглые сутки занимаюсь одним тяжким делом – как худрук стараюсь, чтобы театр не утонул, чтобы труппа не распалась по примеру других столичных трупп.

– Обедаете дома или в ресторане при Щукинском училище?

– Дома. Моя жена замечательно готовит.

– А разве она не в театре?

– Я же не могу по блату дать ей работу. Как и многие другие, она не занята, на пенсии.

– Тогда легче ходить парой на презентации, тусовки, рауты.

– Что вы, я закончил это дело после «Председателя», когда меня разрывали на части. Все это пустое, болтовня, поцелуйчики. А нынче тем более, посмотришь, как на фотографиях в газетах жрут звезды нашей жизни, открыв пасть, заглатывая куски, так и тошнит от всего этого.

– Ну знаете ли, мэтр, всем нынче есть хочется. А на званых вечерах вкусно кормят.

– Это точно, все хотят есть.

– Михаил Александрович, ходят такие слухи, будто бы Ульянов, отыграв всех великих на сцене и в кино, от Цезаря до Ленина и Жукова, и слишком уж войдя в роль, и в жизни трансформировался в этакого железного человека с командирскими манерами и безоговорочно командует всеми – от собственной жены до народных артистов. Но, я думаю, что это не так?

– Конечно, не так. Чепуха какая-то, бред. Командовать я могу только на сцене, в образе героя. Я играл Наполеона, но пока второго-то Наполеона, слава богу, не появлялось. Я играл Стеньку Разина, но вот он я, живой пока, не казненный. Я играл Юлия Цезаря, но я не стал таким умным, как Юлий Цезарь. Я играл Ленина, Кирова, Сталина, ну и что…

– Между прочим, о маршале Жукове. Скажите, вы лично общались с маршалом?

– Знаете, так вышло, и очень об этом сожалею, нет, не общался. Три договоренности о встрече с Георгием Константиновичем были по роковому стечению обстоятельств, причем и с его, и с моей стороны, не использованы. Еще раз говорю, очень об этом скорблю.

– Памятник Жукову работы Клыкова у Кремля вам по душе?

– Нет, не нравится категорически. Ужасный памятник.

Какие-то прямые лошадиные ноги, неестественная посадка седока, непропорциональная фигура. Да и стоит-то он не на месте, ему место напрямки от Минина и Пожарского, спасителей Отечества. Самый лучший памятник маршалу стоит в деревне Стрелковка, на родине героя.

– Скажите, спасла бы сегодня Отечество «железная рука» диктатора? Наподобие вашего героя с волевым подбородком.

(Молчит…)

– Н-нет… Я не за «железную руку». Потому что всякая «железная рука» подавляет все остальное. Примеров в истории много.

– В генерале Лебеде есть что-то от Жукова?

– Нет. Лебедь очень экстравагантная фигура. Жуков таким не был.

– В театры-то ходите, ну кроме своего родного, в который вы ходите уже 50 лет?

– Недавно смотрел обе постановки «Гамлета». Петера Штайна на сцене Театра Советской армии – очень скучный, какой-то никакой, пресный. А сатириконовский, Стуруа, спектакль, конечно, мощный, видно, сделан он крупнейшим нашим режиссером, но Костя Райкин в него не вписался. У него вышел такой разухабистый Гамлет, что я ему не поверил. Высоцкий тоже не был аристократом, но в нем кипела, бушевала мучительная струна, он играл неистово, отчаянно. А Костина злоба переходит в неприятие образа, и мне видится не Гамлет, а уркаган.

Декабрь 1998

Михаил Александрович Ульянов скончался 26 марта 2007 года в Москве. Похоронен с воинскими почестями на Новодевичьем кладбище.

Глава 15. Александр Бовин: «Журналисты на смогли переварить свободу…»

Когда я нашел 640-ю комнату в здании газеты «Известия», меня немного смутило, что дверь, на которой красовалась табличка «Бовин А. Е.», была распахнута настежь. Хозяин сидел за столом и, как ни в чем не бывало, работал над бумагами. Я же не мог оставить незамеченным почти эпатирующий пассаж. Так потекло интервью с одним из самых уважаемых и солидных советско-российских журналистов, недавним послом Российской Федерации в Государстве Израиль, колоритной, харизматической личностью Александром Евгеньевичем Бовиным.