Мои Великие старухи

…Давно-давно, эдак году в восьмидесятом, к нам в редакцию «Огонька» привели уже тогда легендарную, фантастической привлекательности черноглазую амазонку. «Джуна, Джуна, загадочная женщина» – ползло по редакционным кабинетам и этажам. Зал заседаний не мог вместить всех, кто хотел увидеть провидицу. Чего только о ней не говорили в то время: видит насквозь, засвечивает фотопленку, вылечивает от болезней, спасла Аркадия Райкина (принесли на носилках, ушел сам), помогла Ираклию Андроникову, предсказывает, экспериментирует… И самое, пожалуй, тайное, шепотом: «Пользует Брежнева, Ильич-то того, сдает». До сих пор не ясно, благодаря ли Джуне тянул до последнего немощный кремлевский старец? Сама она уходит от ответов на эти вопросы, но я знаю, что в то позднебрежневское время случилась любопытная история.

Журналист Сергей Власов написал о Давиташвили большую статью. О нелегкой судьбе, о мытарствах, о том, как она помогает больным и сирым, о неприятии учеными ее методов воздействия на организм. Это была первая публикация о появившейся в Москве чудотворице из Тбилиси.

«Огонек» выходит по субботам. Крохотная лимитированная часть двухмиллионного тиража на особой финской бумаге печаталась первой и немедленно доставлялась в секретариат ЦК КПСС, чьим органом «Огонек» и был.

В утренние часы пятницы, когда начали набирать обороты ротационные машины, в кабинете Анатолия Софронова раздался телефонный звонок. Трубку подняла секретарша Таня.

– Софронова, – потребовал суровый голос.

– Он будет позднее, – прочирикала секретарша.

– Позовите дежурного редактора.

Через три секунды заместитель главного Владимир Николаев был у аппарата.

– Что же это… вашу мать, вы себе позволяете?! Немедленно снимите материал.

Николаев узнал голос главного идеолога партии Суслова и похолодел. Что делать? Остановить тираж? Такого не бывало! Где же Софронов? И тогда ведущему номера пришла в голову самая банальная и самая спасительная мысль: надо искать не главного и не того, кто был выше звонившего, надо немедленно найти Джуну. И Джуну нашли. Сообщили ей о звонке из Кремля. «Ждите», – бросила она. В томительном ожидании прошло десять-пятнадцать минут. Замглавного «примерз» к телефону-вертушке. Зазвонит ли?

И всесильный аппарат с гербом над диском зазвонил:

– Можете печатать.

И все. Одышечный тяжелый голос так же внезапно оборвался. Дежурный узнал Самого-самого.

Такова легенда. «Огонек» же, опоздав с ротацией на 8 часов, вышел в свет. О Джуне Давиташвили узнали страна и мир. А при чем здесь патриарх Московский и всея Руси Пимен? Он стал звеном в телефонной цепочке поиска в воскресный день Генерального секретаря.

– Джуна, но все-таки в общественном сознании ты – экстрасенс, ясновидящая, но не ученый…

– Пресса, формирующая общественное мнение, зачастую падка на поверхностные сенсации. Чудо, мистика – это интересно. А наука скучна. Конечно, я в первую очередь ученый, исследователь, практикующий врач. А с точки зрения биоэнергетики… как тебе сказать? Все люди умеют в той или иной степени, скажем, петь, но таких, как Лемешев, Шаляпин, единицы. Так и тут.

– Меня нередко спрашивают: правда, что Джуна излечивает? Есть люди, которые сомневаются в твоих способностях.

– Ты знаешь, чего я всегда ждала от журналистов? Понимания и участия. Именно участия. Я надеялась, что кто-то из них придет ко мне, проследит от начала до конца хотя бы один курс лечения пациента. И такие журналисты нашлись, Лев Колодный, например. А публичные выступления мало что давали. И я поняла: все ожидали от меня чуда. Немедленного. Думаю, их удовлетворило бы, если бы из моих пальцев посыпались искры или под моим взглядом сдвинулись кирпичи. Но моя работа – кропотливый, тяжелый, каждодневный труд. Подчас малозаметный для глаз.

– К сожалению, так устроен человек. Все хотят немедленной сыворотки от рака, гарантированных пилюль от зачатия, вакцины от СПИДа. Но ведь ты и впрямь творишь чудеса. Один наш известнейший художник, не склонный к розыгрышам, рассказывал мне, как однажды разозлился на какого-то папарацци, а ты одним только направленным движением руки засветила пленку в «Никоне»! Говорят, репортер кричал на всю фотолабораторию: «Этого не может быть!»