Мой внутренний Элвис

Чтобы песня не кончалась так быстро, завершив последнюю строчку, я начинаю играть по новой — и это получается здорово, потому что ведь песня заканчивается тем, что в гетто снова рождается ребенок, и поэтому ее можно петь бесконечно.

Когда мы все-таки замолкаем, раздаются аплодисменты. Я оглядываюсь и вижу за пианино семерых покупателей — они все слушали нас.

Папа откашливается, и я вижу, что он такой же красный, как и я. Он берет из моих рук гитару, идет к продавцу и говорит: «Упакуйте-ка ее для моей дочки!» Продавец кивает: «Да, сэр» и отправляется с гитарой к кассе. А мы с папой бежим вслед.

Продавец набирает какие-то цифры, и на дисплее появляется: 5–3–9. Боже мой. Гитара стоит 539 долларов! Я уже представляю себе папу, спасающегося из магазина бегством, но он просто вытаскивает кредитку и спрашивает, входит ли в эту сумму гитарный чехол. Конечно, чехол прилагается, говорит продавец, забирая карту, даже эксклюзивный чехол, а поскольку молодая дама так талантлива, он дарит ей набор струн и медиатор.

Через пять минут я стою с гитарой моей мечты за спиной перед магазинчиком и никак не могу опомниться.

По дороге в общежитие мы с папой не говорим друг другу ни слова.

Я просто сижу с гитарой на руках рядом с ним, ужасно счастливая — так счастлива я давно не была. Или даже никогда не была. Папа напевает «В гетто» и без проблем находит общежитие. Только когда мы припарковываемся, он замолкает. Перед тем как выйти, мы чуть задерживаемся в машине. Не знаю отчего — но мы просто сидим и молчим. А потом папа говорит: «Ну, пошли» и выходит. Я тоже выхожу, закидываю гитару за спину и догоняю его.

В общежитии папа пропускает меня вперед.

Я стучу в дверь, быстро открываю ее и сообщаю: «А вот и мы!»

— О, привет! — отвечает мама. Она сидит на одной из кроватей рядом с Тони.

— Привет, — Тони встает и протягивает папе руку. — Я подумал, а почему бы не заглянуть к ним и не проверить, все ли у них в порядке!

— Очень мило с твоей стороны, — говорит папа и жмет Тони руку. Судя по лицу Тони, он нехило ее сжимает. Когда Тони удается освободиться, он гладит меня по волосам со словами «Привет, хорошенькая леди!» Потом замечает мою гитару и восклицает: «Ого, смотри-ка!»

— Что там? — спрашивает мама и заглядывает мне за спину. — Что это?

Она смотрит на папу.

— Я купил своей дочери гитару, — объявляет папа.

— Она совершенно невероятная, — говорю я маме и вытаскиваю инструмент из чехла. Но мама даже не смотрит на нее.

— Ты спятил? — говорит она папе. Но папа ничего не отвечает. Тони берет гитару у меня из рук и садится на кровать.

— Куда, — спрашивает мама папу, — куда, скажи на милость, мы ее денем в машине? Ты совсем выжил из ума? Неужели мне нужно все время держать вас за руку, чтоб вы не сделали очередную глупость?

Вот сейчас папа заорет на меня, что я избалованная девчонка, которая выпрашивает у него дико дорогую гитару и которой всего мало. Но папа не произносит ни слова.

А потом, опережая мамины гневные тирады, с кровати, где сидит Тони, доносится музыка. Тони играет на моей гитаре — и хорошо играет, лучше меня и даже лучше моего учителя музыки. Мама говорит: «Вау» и садится рядом с ним.

Папа разворачивается и выходит из комнаты.

Я пару минут слушаю, как играет Тони, а потом иду посмотреть, как там папа. Он сидит в холле и листает какую-то старую книгу. Я подсаживаюсь к нему на темно-синий плюшевый диван. Папа поднимает глаза, обнимает меня и говорит:

— Ну и натворили мы с тобой дел, а?

— Ага, — говорю я и даже умудряюсь не сбросить его руку с плеча.

Вечером нам наконец-то можно в гости к Фицмартинам — наверное, мама и папа заверили их, что Клару больше не тошнит. В огромной гостиной Фицмартинов мы садимся на диван, он такой огромный, что кажется: одно неловкое движение — и тебя затянет в его недра. Нам бы такой диван на пользу не пошел. Слишком мы жирные.

Когда мы уселись, позвонили в дверь.

Мистер и миссис Фицмартин удивленно переглянулись. Мистер Фицмартин пожал плечами и пошел открывать.

— О! — донеслось из прихожей. — Это ты! Давненько не виделись!

А потом мистер Фицмартин снова появился. За ним в гостиную вошел Тони.

— Тони! — восклицают мама и миссис Фицмартин одновременно.

— Столько красавиц в одной комнате! — говорит Тони и сначала обнимает маму, а потом миссис Фицмартин. Меня, Клару и Нелли он треплет по волосам.

«Хай, Вольфганг!» «Хай, Тони!» Папа даже не встает, чтобы пожать Тони руку, он просто коротко ему кивает.

Тони втискивается на диван между мамой и Кларой. Он ужасно доволен и потирает руки.

— Как же здорово снова увидеться с вами! Что же вы мне не сказали, что Моника и Вольфганг снова приехали?

— Э-м-м, — мистер Фицмартин переминается с ноги на ногу и трет подбородок.

— Это была внезапная идея, — говорит мама.

О да, такая внезапная, что мы уже за три месяца купили авиабилеты.

— Я посмотрю, как там ужин! — мать Нелли встает.

Когда она скрывается за дверью, мистер Фицмартин садится на ее место рядом с папой и откашливается. Никто не произносит ни слова. — Ну так вот… — мистер Фицмартин барабанит пальцами по столу.