Мои Воспоминания

Понятно, что и мне она внушала то же самое. Только мне захотелось перед ней поумничать, и я ей сказал, что нашёл книгу, в которой очень хорошо сказано о том, как должны муж с женой жить. Книга эта - «Кирьят Сефер» Мордехая-Аарона Гинзбурга[188]. В ней помещены письма, которые некто пишет своему другу, ставшему женихом, советуя ему, как себя вести с женой. Я прочёл письма бабушке, и они ей очень понравились. Она мне посоветовала прочесть это моей молодой жене, и я её послушался.

И так каждый рассказал, как бабушка вселяла мир между мужем и женой, и какое большое значение имела её деятельность, И в нашей семье была-таки хорошая жизнь между мужьями и жёнами. Не слышно было, Боже сохрани, худого слова одного к другому.

Дед понемногу стал очухиваться. Был уже в состоянии выпить стакан чаю, но с каждым глотком снова жаловался:

«Бейле-Раше лежит в земле, а я ещё могу пить чай»

Те из города, кто приходил раньше, чтобы утешить находящихся в трауре, к деду совсем не подходили. Теперь, когда он как-то пришёл в себя, пытались к нему обратиться, повлиять на него, объясняя, что он грешит тем, что так восстаёт против Бога. Человек не в праве распоряжаться своей жизнью. Бог дал, Бог взял. Царь Давид плакал, когда заболел его ребёнок, но потом, когда ребёнок умер, он вымылся и приказал ему играть. Дед уже плакал меньше, и всё рассказывал о её достоинствах, о том, как она с ним обращалась, какой была золотой женой, что за сердце имела и т.п.

На шестой день дед встал немного более спокойным. Приготовили чай и все перекусили. Он тоже что-то поел. В городе уже знали, что Арон-Лейзер немного успокоился, что уже так не буйствует. Уже можно свободнее к нему прийти, чтобы выразить своё сочувствие, уже можно поговорить, обменяться с ним словом, хоть рассказать ему что-то, что он про свою Бейле-Раше совсем не знал.

С одиннадцати часов стала приходить масса народу. За день приходило до ста человек, мужчины и женщины, выражать своё сочувствие.

Один из тех, кто приходил выражать сочувствие, рассказал, как однажды они с женой не могли прекратить ссору, и как он пришёл к Бейле-Раше жаловаться на свою жену.

«Своей мудростью она смягчила мне сердце, а заодно представила мне и недостатки моей жены в более лёгком свете. При этом ей удалось так удивительно хорошо изобразить всю сладость и наслаждение от добрых отношений между мужем и женой, и напротив – какой настоящий ад бывает от плохих отношений, те самые душераздирающие бедствия, которые я испытал на практике - что я ощутил потребность тут же помириться с женой, с которой за минуту до того уже решил развестись. После моего ухода она пригласила мою жену на определённый час, когда Арон-Лейзера не было дома, и так же мудро поговорила и с ней, объясняя, как следует ей себя вести впредь, и жизнь наша стала лучше. Мы оба поняли, что воюем из-за пустяков. Один раз я не прав, другой раз – она. Почему? За что? С тех пор, слава Богу, мы уже девять лет очень хорошо живём. Приходили её благодарить вдвоём. Дай ей Бог светлый рай. Нас она просто спасла своей мудростью и благостью».

Таких историй рассказали много. Говорили, что в её время в Каменце совсем не разводились. Она всё время заботилась о том, чтобы до этого не доходило и сеяла мир между всеми. Сейчас, когда разводов стало, как грибов после дождя, когда настроение такое, что каждый хочет бросить дырявую вещь вместо того, чтобы её латать, как бывало – сейчас, говорю я, истории с бабушкой звучат немного наивно. Но она действительно имела большой талант смягчать, исправлять и улаживать плохие отношения. К ней приходили взрослые дети, жалуясь на мачех. В этих случаях она приглашала мачеху и своей мудростью и сердечностью внушала, что та должна исправиться, не должна так себя восстанавливать против сирот, и дети потом приходили благодарить Бейле-Раше.

Подобными делами был полон её дом. И так целый день - один входит, другой выходит, но всегда в то время, когда Арон-Лейзер бывал у помещиков. Она просила, что когда её муж дома, так часто к ней не приходить, чтобы не мешать ему отдыхать от его дел.

Рассказывали также о помощи, которую она оказывала потихоньку, чтобы муж её об этом не знал. Она вообще не хотела, чтобы об этом знали. Она поддерживала разорившихся хозяев, оставшихся без хлеба. Уделяла им от овощей, которые помещики присылали ей полными фурами: картошку, капусту, свёклу, морковь, лук, фрукты и т.п., а деду говорила, что овощи кончились, и он уже заботился о том, чтобы от помещика прислали снова. Получив снова овощи, снова слала почтенным разорившимся хозяевам. Также и в богадельню она регулярно всё слала, в том числе и мясо. У деда каждую зиму закалывали целого быка, нескольких овец и телят, мясо почти ничего не стоило, и она тут же распределяла между семьёй, почтенными бедными евреями, богадельней и т.п. А дед был так занят, что не замечал этих больших расходов.