Мои воспоминания

Из периодических изданий Академии в то время были: «Известия Академии наук» и «Известия Сейсмической комиссии», выходившие ежемесячно и, кроме того, «Записки Академии наук», выходившие один раз в год или в полтора года. Никаких других журналов Академия не издавала.

3. С 1917 г. и по сие время Академия подвергалась многочисленным преобразованиям по числу ее членов, членов-корреспондентов, учреждению новых филиалов, баз, новых институтов, так что число сотрудников Академии возросло примерно со ста человек до 8000 или даже более, если считать филиалы и базы. Соответственно этому непрерывно возрастала и печатная продукция Академии, достигнув в настоящее время 14 000 листов в год.

Ясное дело, что ленинградская типография при всем напряжении работы не могла с этим справиться и обращалась к другим типографиям. Как курьез, одно время было, что типография Соколовой, отлично оборудованная, помещалась во 2-м этаже академического дома, в котором затем был помещен Геологический институт, а затем эту типографию со всем ее имуществом и оборудованием выселили. Замечательно также обращение с книжным складом Академии. Первое время (1903 г.) он помещался в главном здании Академии, содержался в большом порядке и там можно было купить любое издание Академии. Затем книжный склад был перенесен в новое помещение, но также в полном порядке. По мере возрастания печатной продукции книжный склад также непрерывно возрастал и достиг теперь 6 или 7 миллионов экземпляров и выселен куда-то близ Александро-Невской лавры. Надо заметить, что перенесение миллионов экземпляров книг – не простая работа и вносит путаницу, при которой нужную книгу (для продажи) и не найти.

4. Приблизительно с 1930 г. издательство Академии наук переведено на хозрасчет, причем ему передается и вся книжная продукция Академии, начиная с 1728 г. Условия передачи, условия расчета, расценка старых изданий и пр. вырабатывались неизвестно кем и как, но при падении ценности денег эта работа едва ли соответствует действительности.

5. Понятно, что при перенесении части издательства в Москву, при передаче имущества и изданий в другие типографии должна соблюдаться большая осторожность. Дело в том, что по общему правилу издательств, утвержденному правительством, издательство обязано давать две корректуры, что для математики совершенно недостаточно. Для математики необходимо не две корректуры, а семь, восемь, может быть даже и пятнадцать, т. е. столько корректур, пока в формулах опечаток не будет, что и необходимо дополнительными параграфами в договорах оговаривать. Если же таких оговорок не делать, то в книге будет множество опечаток. В особенности теперь, когда опытных наборщиков нет, когда вместо них работают мальчики и девушки и, исправляя одну опечатку, они вносят другие, которых в тексте не было. Отсюда мне представляется, что для набора книг математических, физических и химических должно оставить ленинградскую типографию, улучшить ее оборудование. Печатание же книг с «гладким» набором, печатание полных собраний сочинений великих авторов (Пушкин, Гоголь и пр.) может быть передаваемо другим типографиям по нормальным условиям генерального договора. Печатание же математических сочинений и вообще сочинений на иностранных языках должно оставаться в ленинградской типографии, которая таким образом и выработает новые кадры.

Я с грустью вспоминаю наборщика Копьева, погибшего во время осады Ленинграда; он набирал целую страницу сложнейших формул без единой опечатки. Нужно еще заметить, что в старые годы наборщики на лето уходили на два или три месяца в отпуск, и шли или в деревню, или на полевые работы, или в так называемые сады (Зоологический, Аркадия, Ливадия), чтобы проветрить легкие от заражения свинцовой пылью. Теперь же такой отдых обеспечен законом, тем не менее необходимо в типографиях устраивать специальную вентиляцию, чего в старину не было.

Необходимо, чтобы при типографии Академии наук была словолитня, хотя бы сравнительно небольшая, для отливки знаков.

6. В типографском деле для получения хорошей продукции важно иметь хорошую одноцветную бумагу, а то теперь часто, взглянув на обрез книги, видим, как бы целый спектр. В старину, в 1700-х годах, бумага для изданий Академии наук была тряпичная английская (как то видно по водяным знакам). С начала 1800-х годов бумага была белая одноцветная русских фабрик. Затем, лет сорок назад, тряпичная бумага стала постепенно заменяться целлюлозной бумагой. Сперва с примесью тряпки, а затем из чистой целлюлозы, которая получалась из соломы и дерева. Эта бумага уже не отличалась прочностью старинной тряпичной. Между тем академические сочинения печатаются навеки и при теперешней продукции 14 000 листов можно было бы обеспечить типографию первосортной бумагой по генеральному договору с какой-либо хорошей государственной бумажной фабрикой.