Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

В Екатеринославе всех более страшился приезда Клейнмихеля губернатор [Андрей Яковлевич] Фабр, {о котором я говорил уже выше}. Новый же управляющий IX (Екатеринославским) округом путей сообщения Осинский считал Клейнмихеля за великого человека; когда я ему указывал на необходимость перечертить не совсем чистые планы, имеющие быть представленными Клейнмихелю, и на некоторые другие предметы, с целью угодить последнему, Осинский находил, что я слишком дурного мнения о Клейнмихеле, и не верил, чтобы он стал обращать внимание на такие пустяки. Фабр так же, как и в прошлом году, в ожидании Клейнмихеля, надевал парадный мундир при каждой фальшивой тревоге {о скором приезде последнего}. Раз утром он приехал на мою квартиру, которая была та же, как и в прошедшем году, и, не застав меня дома, явился в парадной форме к Осинскому, у которого, найдя меня, объявил, что Клейнмихель сейчас будет. Я его успокаивал уверением, что курьер Клейнмихеля приедет ко мне за 12 час. до его приезда, но он мне отвечал, что теща секретаря приказа общественного призрения приехала в Екатеринослав и объявила, что она перегнала курьера Клейнмихеля. Курьеры последнего ездили не медленнее фельдъегерей, а потому я спросил, на каких же лошадях скакала упомянутая дама, чтобы обогнать курьера; оказалось, на собственных; самому Фабру показалось тогда смешным его предположение.

Наконец, настал день приезда Клейнмихеля; Осинский в телеге выехал к нему навстречу на первую станцию, я же с губернатором остались дожидаться в приготовленном ему доме Романова, перед которым был поставлен почетный караул из Екатеринославского гарнизона. Фабр беспрестанно спрашивал меня, следует ли ему при подъезде Клейнмихеля приложить руку к треугольной шляпе, или стоять со шпагою в руках, делал репетиции своим поклонам в шляпе и без шляпы, и так как он стоял возле часового солдата, то спрашивал последнего:

– Не беспокою ли я вас?

Часовой сначала не мог понять этих тонкостей, а потом отвечал:

– Никак нет, ваше превосходительство.

Фабр просил часового сделать ружьем на караул, как он сделает по приезде Клейнмихеля, чтобы вполне удостовериться, что они не будут взаимно мешать один другому.

По приезде Клейнмихеля часу в 6-м вечера, он принял Фабра и сказал ему, в котором часу будет принимать на другой день служащих и куда и в какое время поедет для осмотра города. За обедом я заметил, что Клейнмихель был недоволен Осинским, ездившим к нему навстречу. Вечером Фабр снова приехал к Клейнмихелю, который, выразив неудовольствие за причиняемое ему этим приездом беспокойство, принял, однако же, Фабра и спросил его, что ему надобно. Фабр отвечал, что приехал узнать, не будет ли каких приказаний. Клейнмихель на это сказал ему:

– Я вам отдал уже мои приказания.

И затем с ним простился.

Клейнмихель назначил прием на другой день в 11 часов утра. Часом ранее назначенного времени в зале Клейнмихеля собрались все старшие екатеринославские чиновники и многие помещики, не только живущие в Екатеринославе, но и приехавшие из деревни, чтобы взглянуть на «вельможу», как они называли Клейнмихеля. Последний, недовольный говором, происходившим в зале его за час до времени, назначенного им для приема, сделал об этом замечание Серебрякову, передавшему его Фабру, который немедля вывел всех из залы на улицу в страшный июньский жар; и, несмотря на мое приглашение, чтобы он вошел в комнату, оставался на улице, пока Клейнмихель за четверть часа до 11 часов не велел всех позвать в залу. Он готов был выйти в нее, но не выходил, узнав, что не приехали еще управляющий округом путей сообщения Осинский и никто из его подчиненных, которые не прибыли и к 11 часам, несмотря на то, что за ними посылали. Клейнмихель, подождав еще минут десять, вышел в залу в ту самую минуту, как в другую дверь входили Осинский со своими подчиненными, что произвело суматоху в рядах выстроенных чиновников и помещиков. {В V главе «Моих воспоминаний» я уже описывал прием Клейнмихелем служащих в Нижнем Новгороде; те же вопросы повторял он и в Екатеринославе, и воображаемое его всезнание производило то же удивление между представлявшимися.} Клейнмихель прошел мимо Осинского и его подчиненных, не сказав им ни слова.