Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

В ответ на это я дал генерал-майору Гермесу особое предписание за № 3619; копию с сего предписания при сем прилагаю.

Не ожидая, однако ж, и после сего желаемых результатов, я, по особенной моей к Вам доверенности, избрал Вас к окончанию сего дела и, поручая вполне соображению вашему: как исправить этот участок шоссе и как заготовить материалы, предписываю отправиться немедленно на место и принять неотлагательно самые деятельные по сему меры. Дабы не стеснить Вас в действиях, я не указываю Вам здесь никаких условий и ограничиваюсь токмо одним требованием, чтобы участок Нижегородского шоссе, VI-му округу принадлежащий, был приведен в устройство ко времени будущей ярмарки; но ежели бы действительно было невозможно привести его в таковое положение, чтобы пустить в это время обозы, то, по крайней мере, оно должно быть уже в таком состоянии, чтоб прочий проезд в легких экипажах был возможен.

От усердия вашего и благоразумия всего ожидаю. Об успехе действий ваших доносите мне с каждою почтою, и ежели нужно будет, то и по эстафете.

Для соображений Ваших прилагаю у сего в копии всю переписку, которая доселе об исправлении означенного шоссе производилась.

По получении этого предписания я немедля выехал в Новгород, где должен был покончить много дел по текущей отчетности, запущенной начальниками дистанций дирекции шоссе, которою я заведовал, по причине чрезмерно больших занятий работами по улучшению шоссе.

Проезжая в Нижний Новгород через Москву, я виделся с матерью и сестрой; в Москве я нанимал небольшое помещение для всей моей мебели и большей части моего имущества, так как последнее время вел бродячую жизнь и имел с собой только самое необходимое.

В Нижнем Новгороде, куда я с женою и Е. Е. [Екатериной Егоровной] Радзевской приехал в конце ноября, я остановился у сестры моей жены, графини Л. Н. Толстой [

Лидии Николаевны урожд. Левашовой]{95}, в нанимаемом ею доме на Печерской улице. Муж ее продолжал быть по-прежнему чудаком; вставал поздно, в полном дезабилье ходил по всем комнатам, по целым часам расчесывая гребнем свою красивую бороду. Он выказывал замечательную медленность в сообразительной способности. Читая иногда вслух какую-нибудь хорошим слогом написанную книгу самого простого содержания, он каждый период повторял по два и по три раза; так сказать, прожует его, прежде чем понять. Часто жена моя ему говаривала:

– Полноте читать вслух; вы повторением и жеванием[10]

каждого слова всем надоели.

Но Толстой не мог читать иначе как вслух; он только при таком чтении мог понимать то, что читал. Пробыв у Толстых с месяц, мы переехали в небольшой нанятый нами недалеко от них домик, а в начале апреля переехали в Кунавино{96}, предместье Нижнего на левом берегу Оки.

Когда мы жили поблизости от дома, занимаемого Толстым, он, быв у нас в гостях, так заболел, что не мог даже добраться до своего дома. Жена же его по болезни не могла ходить пешком, а лошадей до того боялась, что не решалась сесть в экипаж. Однако же для того, чтобы видеться хотя изредка с мужем, она решалась сесть в сани, но ехала шагом и не иначе, как чтобы впереди ее саней ехали другие сани, а с обеих сторон и сзади ее самой шли несколько человек. Это торжественное шествие было очень забавно; {тогда еще допускалось моей свояченице право боязни: позже ее положение, как будет мною описано далее, было так бедственно, что ей не приходило в более в голову чего-либо бояться}.