Мой враг, моя любимая

Постирав одежду в ванной, я пристроила ее сушиться и вышла из комнаты. Бросилось в глаза, что вся мебель в доме добротная, хоть и не новая, а хозяйка явно старалась поддерживать чистоту и уют. Что ж, этого у Милы не отнять. Я приметила много женских вещей: цветы в красивых горшках, коврики на полу, картины на стенах. У нас в доме такого не водилось. Там все было сурово, минималистично, подчинено удобству, а не красоте. И часто попадалось на глаза оружие. Я точно знала, где найти его в каждой из комнат. У отца, вообще, оно украшало всю стену.

О, если бы в этом доме так было! Но лекхе, похоже, не являлись сторонниками ни холодного, ни огнестрельного оружия. Спохватившись, я напомнила себе, что им на это и разрешения бы никто не дал.

Я спустилась на первый этаж как раз в то время, когда Мила спешила на улицу с тазиком, полным свежевыстиранного белья. Мне достался еще один недобрый взгляд и ворчание:

— Если хочешь есть, иди на кухню, возьми нож и почисти картошки.

Нож! Меня как кипятком ошпарило. Она настолько глупа, что предлагает мне нож? Я ошарашено посмотрела вслед лекхе, за которой захлопнулась дверь. Похоже на то. Ивар не дал четких указаний? Или полагал, что я после ночи с ним растаю и передумаю убегать?

Если так, то он сильно себя переоценил.

Я бросилась на кухню. Здесь пахло выпечкой, сквозь цветастую штору на окне заглядывали солнечные лучи. Очень мило и по-домашнему. Я оглядела ряд шкафчиков с облупившейся краской на углах дверок. Выдвинула ящик со столовыми приборами. Потом сообразила и поискала на столешнице. Как и следовало ожидать, в деревянной подставке обнаружилось целых шесть ножей. Я выхватила самый большой. Сжала в кулаке до боли. Смогу ли я…? Дорогу к свободе, скорее всего, придется прокладывать путем кровопролития.

Я оперлась обеими руками на стол посередине кухни и прикрыла глаза. Вспомнила, как прошлым вечером на меня обрушился поток грязи в самом прямом смысле. Так ко мне никто не относился. Я думала, толпа меня растерзает. И они, правда, готовились сделать это, но не посмели при Иваре. А теперь Ивара нет. Я одна. И я буду защищаться…

— Здравствуйте! — пропищал детский голосок.

От неожиданности пальцы разжались, и нож зазвенел по столу. Мальчик лет четырех стоял на пороге и держался одной рукой за дверь. В темных глазенках, так похожих на Милу и Лекса вместе взятых, сквозило любопытство. Смазливое личико, нос-пуговка, взлохмаченные черные волосы. Тигр на полосатой футболке и пустая кружка в другой руке.

— А как вас зовут? — поинтересовался ребенок.

Я посмотрела на нож, которым совсем недавно собиралась орудовать, и сползла на стул.

— Кира.

— Тетя Кира, а ты нальешь мне воды? — мальчик протянул кружку.

Я потерла лоб. Никогда не видела детей лекхе. Или он не такой? Фамильяр нигде не появился. На вид ребенок выглядел совсем обычным.

— Нальешь? — нетерпеливо повторил он. — Мама пошла на двор белье вешать, а она не велит самому к чайнику лезть.

Мама. Мила — его мать? Кто тогда отец? Ивар? Лекс? Господи, Лекс, скорее, ее брат. Кто-то другой? Мне предстоит увидеть еще одного лекхе? Почему у Ивара тогда своя комната в этом доме?

Я поднялась, взяла у мальчика кружку и налила воды. Ребенок встал рядом, доверчиво поблескивая глазенками. Обеими руками схватил посудину и начал жадно пить.

— А как тебя зовут? — поинтересовалась я.

— Никита.

— А где твой папа?

— У меня нет папы, — беззаботно произнес он и поставил кружку на край стола, очень близко, и я машинально отодвинула ее подальше, чтобы не упала. — А где твой фамильяр?

Я слабо улыбнулась. Никита принял меня за свою.

— У меня нет фамильяра.

— Это потому что у тебя цепь? — он показал на кандалы.

— Нет, — я присела на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Это потому что я — охотник, а не лекхе.

Рот ребенка испуганно округлился. Он отступил на шаг назад, но увидев, что я не двигаюсь, осмелел.

— Ты обманываешь, тетя. Охотники не такие. У них большие клыки и огромные ноги, они волосатые и вонючие, у них много опасного оружия, и они убивают любого, кто попадется им на глаза. Они как злой волк из сказки про трех поросят, — Никита кокетливо похлопал длинными ресницами. — А ты — симпатичная, как принцесса.

Я горько усмехнулась.

— До недавних пор я то же самое думала про лекхе, малыш.

— Так где твой фамильяр? — упрямо повторил он.

Пришлось срочно придумывать что-то убедительное для детского разума.

— Он исчез, — пожала я плечами. — Просто испарился.

— Как у дяди Ивара?

— Да, — я погладила его по тонкой ручке. — А кем тебе приходится дядя Ивар?

Ребенок задумчиво почесал висок.

— Он — мой дядя. Но не такой, как дядя Леша. Дядя Леша — мне родной. А он — просто дядя. Он здесь как король. Все его слушаются. Только мама не слушается. Она кричит на него и называет идиотом. Как вчера.

Вчера? Что-то подсказывало мне, что Ивара назвали идиотом из-за меня. И правильно сделали.

— А дядя Ивар тоже кричит в ответ?