Моя армия. В поисках утраченной судьбы

И без всякого перехода — другой мотив.«Библиотека на аэродроме есть. Но на дверях всегда висит замок с меня ростом. Не знаю, когда она открывается. Ночью, что ли. Но наше начальство достало нам несколько десятков книг.

(Начальство, как помним, — старший лейтенант Мелешко. А несколько десятков книг на 47 человек — совсем неплохо.—Я. Г.) Сейчас у меня с собой „Георгий Саакадзе"(Сокращенный до одного тома вариант шеститомного романа Анны Антоновской «Великий Моурави», которым я, как помним, зачитывался

до армии. —Я. Г.), а в землянке, в вещмешке ждут „Философские повести" Вольтера. Новое издание.

Вот что. Если стану зарабатывать, то помимо всего прочего буду высылать Мишке энную сумму, а он будет покупать книги, всякие разные. Борис (Мой школьный друг Боря Иовлев.—Я. Г.) мне писал, что вышли новые издания Мора, Кампанеллы, Фурье. Их приобретет.

Я встретил в степи сурка. Желтый и толстомордый. Привет всем.

От меня, а не от сурка.

Целую. Яша».

Из приведенных писем легко можно сделать вывод, что ходить через день — точнее, через сутки — в караул было сплошным удовольствием. Это не совсем так. В частности, никогда так не хотелось спать, как на посту. То, что я, как уже писал, читал стихи и пел про себя, естественно, было не эстетическим самоублажением и даже не столько способом скоротать время, сколько — ночью — отогнать сон. На самом деле частое хождение в караул, когда ты два часа спишь, четыре бодрствуешь, потом снова два часа спишь и при этом каждые два часа из четырех стоишь на посту, что неизбежно требует некоторого нервного напряжения, — это довольно изнурительная жизнь. Как я уже писал, напряжение в карауле на 77-м разъезде было совсем не того уровня, что в Совгавани. И тем не менее... Тот, кому пришлось через это пройти, знает, что караульная служба отнюдь не самая легкая форма существования.

С караулом связана и первая из двух антисемитских ситуаций, о которых я обещал рассказать.

Я упоминал уже Юру Мешко, в доармейском прошлом свердловского вора. Так получилось, что мы всегда оказывались в одном составе караула. И Юра, осознав мою национальность, придумал себе развлечение — он во время бодрствующей смены стал рассказывать мне и присутствующим анекдоты: во-первых, банальные еврейские анекдоты, во-вторых, банальные антисемитские анекдоты. Разумеется, меня это раздражало. Причем Юра проделывал это с радостно-невинным видом. Он как будто просто развлекал меня без всяких дурных намерений.