Моя армия. В поисках утраченной судьбы

9.VII.1955. «Здравствуйте, дорогие мои. Простите, бога ради, меня грешного. Я очень перед вами виноват—не писал долго. Оправдания мне нет. Подлец. Я здоров. Очень здоров. <...> Здоров как лошадь. Я на новом амплуа

—ротный нормировщик. Вам, должно быть, известно, что это за профессия. Во всяком случае, не по мне. Не знаю, долго ли я просижу на этом месте, но пока сижу. По совести говоря — лопата куда спокойнее. Конечно, ко всем этим нарядам, рапортам, отчетам, ведомостям, процентам, человеко-дням надо привыкнуть, ничего мудреного здесь нет, но надоедно зверски. Страшно много подсчетов. (Мне пришлось овладеть обращением с такой дьявольской машиной, как арифмометр, калькуляторы до нас еще не дошли.—

Я. Г.) Эти дни минуты свободной не было. Старый нормировщик запустил дело, и приходилось разбираться во всякой чепухе за несколько дней. Теперь маленько посвободнее. (Вот время на письмо нашлось, а, например, вчера это было немыслимо, спал по 3 ч. в сутки.) <...> Мы, рота, живем в лагере, а один взвод на разъезде за 10 км. Для учета работ часто приходится туда ходить. От этого 50% занятости. Иной день по 2 раза прогуляешься. Но прогулки хорошие. В степи масса цветов (лето дождливое). Огромные желтые цветы под названием

„ лилии".

Форма колокольчиков, а по размерам колокола. Ярко-красные саранки. Слышали? Типичный степной цветок. (Позже я выяснил, что ошибался. Именно лилии и были саранками. — Я. Г.) Цветы, формой схожие с ромашкой, но с фиолетовыми лепестками. Много, очень много цветов. В каждой палатке цветы. Машины украшены цветами.

Вчера поздно вечером любовался ночными занятиями реактивных истребителей: стрельба по летящей мишени. Прожектора, яркие, стремительные созвездия опознавательных огней, багровые следы трассирующих снарядов».