Моя армия. В поисках утраченной судьбы

При каждом солдате с электропилой состоял его напарник с шестом, которым подталкивал и направлял подпиленный ствол. Работа и в самом деле была небезопасная. Спокойно можно было, зазевавшись, попасть под падающую махину. Но леспромхозовский мастер, высокий мужик в роскошных рукавицах яркого лисьего меха (предмет моей зависти), очень толково нас инструктировал и — особенно первое время — глаз с наших ребят не спускал. Был за все время только один несчастный случай. Рухнувшее в правильном направлении дерево попало на скрытый снегом старый пень, спружинило и огромным комлем ударило по крестцу стоящего рядом солдата. Увечье было, конечно, страшное. Парня увезли на платформе трелевочного трактора. Что с ним было дальше, мы не знали.

Стволы — несмотря на толстый слой снега — падали с мощным гулом. Их валили так, чтобы они укладывались в одном направлении параллельно друг другу. Тут наступала очередь сучкорубов — ствол надо было очистить. И вот эту работу я довольно часто выполнял. Когда я писал, что через день хожу в лес, то не объяснял, что же я там делаю. Я мог, собственно, этим и не заниматься. У меня были и другие задачи, о которых я еще скажу. Но мне было просто неловко перед ребятами, которые шесть дней в неделю делали очень нелегкую работу на морозе. А морозы, как я потом писал, наступили. И доходили они до 50°. В -50° не работали. А в -45° — вполне.

От мороза особенно страдали среднеазиатские ребята, которых было довольно много. Разрешалось разводить костры, чтобы греться время от времени. Но им это мало помогало.

Однако я не помню ни одного случая обморожения. В отличие от Совгавани, где все мы ходили в той или иной степени обмороженные после строевой подготовки на открытом плацу.

С топором я до этого времени дела не имел. Но у меня оказались умелые и доброжелательные учителя. Большинство ребят было из деревни. Топором они владели с детства. И недели через две я уже вполне успешно делал свою работу. Конечно, работал я не каждый день, но все же моя инициатива имела двойной смысл. Во-первых, ребята видели, что я не отсиживаюсь в тепле, а хоть и нерегулярно, но тружусь рядом с ними. Во-вторых, я на всю жизнь за эти месяцы научился владеть топором. Мне это очень пригодилось, когда в 1959 году я работал в Северной Якутии на электроразведке — мы искали алмазы. Чтобы оконтурить трубки и дайки — кимберлитовые тела, которые могли содержать алмазы, — нам приходилось вырубать километры просек. Этого требовала технология разведки.